О мастерстве и героизме
Шрифт:
Тогда решение было принято.
Его долги замораживаются, происходит реструктуризация долга на двадцать лет, а имущество десантника и его бизнес не изымается. Дело в отношении его прекращается.
В обмен Петрович пообещал при помощи банкиров схватить чёрных кредитных дилеров.
И, в общем-то, захват копами парней был спланирован заранее.
Двери камеры открылись. Петровича выпустили после разговора с Тимуром.
В кабинете следователя висел портрет Иосифа Сталина. Необычно. Особенно когда правящей партией в настоящее время происходит очернение личности этого неоднозначного, но всё-таки интересного человека.
– Удивлены, Дмитрий Петрович? – задал следователь
– Что? – не понял Петрович.
– Вы так долго смотрите на портрет, – продолжил следователь. – Знаете, по-моему, всё это очень по-философски. Это отражает не только сложившуюся ситуацию в отдельно взятое время, но в целом по стране во все промежутки времени.
Петрович всё так же ничего не понимал. Следователь был ему неприятен.
– Я имею в виду, – следователь набрал в грудь воздуха и продолжил свой монолог, – вот, например, какая разница крестьянам, при каком политическом строе они живут? Рабочим? Ведь исторически так сложилось, что общество делится на два класса: власть имущие и угнетённые. Первые насаждают вторым свою волю через написание своих законов и требуют неукоснительного их соблюдения. Что такое право? Возведённая в закон воля господствующего класса. И когда общество делилось на рабовладельцев и рабов. Первые устанавливали законы для рабов. При феодализме феодалы устанавливали законы для крепостных, буржуа – для рабочих. В действительности прошло уже несколько тысяч лет, а расстановка сил в обществе осталась прежней. Мы только поменяли название. Вы, кстати, курите?
– Нет, спасибо, – ответил Петрович.
Следователь закурил сигарету. Ему нравилось говорить. Наверняка он многим людям лил тут в уши всякую ерунду. Впрочем, их положение обязывало их слушать.
– Так вот. Поменяли название. В действительности разве не остались сейчас работорговцы и рабы? Взять, к примеру, офис-менеджеров. Вот они работают всю жизнь, берут, кстати, кредиты. Живут в кредит, понимаете ли. – Следователь вздохнул. – А что, собственно, они видят, кроме работы? Все заработанные деньги тратят на всякие увеселения плоти. Не думают о будущем, живут одним днём. Кто-то может ездить по всяким Турциям, Египтам, знаете ли. А кто-то нет. Последние хуже галерных рабов. Те хоть мир видели, путешествуя на галерах. Ну а что видят наши врачи? Учителя и прочие с ними? Затрудняюсь ответить. И хорошо, если супруг человека ещё какие-то деньги зарабатывает. А если нет? Вы знаете, мы тут много видим на этой работе. Много спившихся, алкоголиков, наркоманов. Все от безысходности. Многие думают, что наркотики – дорогое удовольствие. Не все, скажу я вам. Есть такие препараты, за 500 рублей можно сделать с десяток доз. Конечно, жить такому недолго, но всё же более красочно, чем серость происходящего.
У нас тут, кстати, в милиции, ещё до реформ зарплата была небольшая: всего 10 тысяч рублей. Тоже еле сводили концы с концами.
И вот мажора вчера привезли пьяного. Напился и на папином джипе снёс в мемориальном парке ограждения.
Это я всё к чему говорю-то. Нет никакой разницы. Тысячи лет прошли, а всё осталось как есть. Рабы и торговцы рабами.
Тут Петрович решил подключиться к монологу:
– Разница есть. Есть различные социальные возможности. Кто-то сидит ровно на жопе и не работает, а кто-то пашет и добивается.
Следователю, казалось, только этого и надо. Петрович подлил масла в огонь.
– Ну вот учитель пашет за 10 тысяч. Я пахал за 10 тысяч. А работа ой какая тяжёлая. Семьи нет, личной жизни тоже нет. Какие тут социальные возможности? Раньше тоже были социальные возможности. Схватиться за топоры и вилы и выкинуть зажравшего барина на *уй на мороз с семьёй.
Последние слова следователь сказал уже грубо и громко.
– Я ведь хочу сказать, что такой человек, как вы, Дмитрий Петрович, в глазах моих – всего лишь очередной плут и жулик, наживающийся на других. Стало вам плохо. Кинули вас. А когда вы кредит брали по поддельным справкам о доходах, вы о чём думали?
– Справки настоящие, доход указан верно, – парировал капитан ВДВ.
– Что ж, – смягчился следователь. – Если доход указан верно, то это не подделка уже, а неуплата налогов.
Для Петровича это был удар ниже пояса.
– Если у вас такой доход был, почему налоги не платили? Я ведь пробил всё по базам.
Короче, взял следак Петровича за яйца крепко. Получалось так, что доход в справке он нарисовал себе триста штук в месяц, чтобы кредит дали. И, получается, справку таким образом подделал. А если не подделал, то где налоги с доходов в три с половиной ляма?
– Я вам что хочу сказать, Дмитрий Петрович. Вы сейчас сотрудничаете с нами, с банком. Выбиваете себе условный срок, может, вообще соскочите, я-то всё равно погреюсь. Я просто не считаю вас никаким страдальцем. Вы для меня чуждый моей идеологии буржуазный элемент, угнетатель простого народа. Поэтому не надо плакать в подушку и строить из себя «терпилу». Делайте то, что вам скажут, и, может, избежите наказания.
Следователь замолчал.
– Кстати, ещё кое-что. Не считайте меня ярым коммунистом, просто я смотрю на вещи объективно. Это, – следователь указал большим пальцем правой руки на портрет Сталина, – это объективность. Эта кучка коммунистов, которые пришли к власти в 1917 году, просто банда уголовников. Ленин – уголовник, Сталин – уголовник, Дзержинский, Троцкий, Каменев, Зиновьев, Рыков. Коллегиальность в политике отсутствует. Должен был остаться только один. Победил Сталин. Но вот что интересно: в глазах старой власти они были уголовниками, а в глазах новой – вождями. Поэтому не питайте иллюзий по поводу завтрашнего дня, прощения и поворота событий к отправной точке. Вы всё уже сделали. Я со своей стороны должен сделать так, чтобы каждый, кто задействован в этой истории тем или иным образом, получил по заслугам. И я уж точно постараюсь не допустить обеления таких, как вы, в глазах угнетённого населения.
Следователь выждал паузу.
– Кстати, вот ваш телефон. – Он протянул Петровичу телефон. – Звонили из банка, у них всё готово. Пора связаться с ребятами.
Капитан получил из рук следователя телефон.
– Виктор Алексеевич, а можно вопрос? – Петрович решил спросить кое-что.
– Валяй, – разрешил следователь.
– А банкиры кто тогда?
Следователь задумался.
– В этой пищевой цепи банкиры сами и бандиты, и власть имущие, и рабы, потому что они не понимают, что служат одному из самых древних Богов – деньгам. Бандиты, потому что толкают граждан к жёстким условиям кредитования и нередко делают их преступниками, при этом активно посредничая. Власть имущие, потому что могут и простить, но очень капризны в своих решениях и имеют деньги. Ну, а рабы, потому что, как правило, не ты имеешь деньги, а деньги имеют тебя.
7
Действие наркотика уже почти прошло. Славик и Тимур навели все справки о десантнике и ждали его звонка в чёрном мерседесе. Петрович позвонил, они договорились о встрече. Оживлённые улицы столичного города не несли в себе ничего хорошего. На душе завелась тоска и чуть ощутимая грусть.
Приёмник премиумного авто сообщал какие-то новости. Друзья не вслушивались. Говорили про какого-то «героя», который ценой своей жизни вытащил из раскалённого пламени каких-то детей.
Конец ознакомительного фрагмента.