О природе вещей
Шрифт:
1090 Тем всё сильнее в груди распаляется дикая страстность.
Пища ведь или питье проникает во внутренность тела,
И раз она занимать способна известное место,
То и бывает легко утолить нам и голод и жажду.
Но человека лицо и вся его яркая прелесть
Тела насытить ничем, кроме призраков тонких, не могут,
Тщетна надежда на них и нередко уносится ветром.
Как постоянно во сне, когда жаждущий хочет напиться
И не находит
Ловит он призрак ручья, но напрасны труды и старанья:
1100 Даже и в волнах реки он пьет, но напиться не может, —
Так и Венера в любви только призраком дразнит влюблённых:
Не в состояньи они, созерцая, насытиться телом,
Выжать они ничего из нежного тела не могут,
Тщетно руками скользя по нему в безнадежных исканьях.
И, наконец, уже слившися с ним, посреди наслаждений
Юности свежей, когда предвещает им тело восторги,
И уж Венеры посев внедряется в женское лоно,
Жадно сжимают тела и, сливая слюну со слюною,
Дышат друг другу в лицо и кусают уста в поцелуе.
1110 Тщетны усилия их: ничего они выжать не могут,
Как и пробиться вовнутрь и в тело всем телом проникнуть,
Хоть и стремятся порой они этого, видно, добиться:
Так вожделенно они застревают в тенётах Венеры, —
Млеет их тело тогда, растворяясь в любовной усладе,
И, наконец, когда страсть, накопившися в жилах, прорвётся,
То небольшой перерыв наступает в неистовом пыле.
Но возвращается вновь и безумье и ярость всё та же,
Лишь начинают опять устремляться к предмету желаний,
Средств не умея найти, чтобы справиться с этой напастью:
1120 Так их изводит вконец неизвестная скрытая рана.
Тратят и силы к тому ж влюблённые в тяжких страданьях,
И протекает их жизнь по капризу и воле другого;
Всё достояние их в вавилонские ткани уходит,
Долг в небреженьи лежит, и расшатано доброе имя.
На умащённых ногах сикионская обувь119 сверкает,
Блещут в оправе златой изумруды с зелёным отливом,
Треплется платье у них голубое, подобное волнам,
И постоянно оно пропитано потом Венеры.
Всё состоянье отцов, нажитое честно, на ленты
1130 Или на митры идёт и заморские ценные ткани.
Пышно убранство пиров с роскошными яствами, игры
Вечно у них и вино, благовонья, венки и гирлянды.
Тщетно! Из самых глубин наслаждений исходит при этом
Горькое что-то, что их среди самых цветов донимает,
Иль потому, что грызет сознанье того, что проводят
Праздно они свою жизнь и
Иль оттого, что намёк двусмысленный, брошенный «ею»,
В страстное сердце впился и пламенем в нём разгорелся,
Или же кажется им, что слишком стреляет глазами,
1140 Иль загляделась «она» на другого и, видно, смеется.
Эти же беды в любви настоящей и самой счастливой
Также встречаются нам; а те, что ты можешь заметить,
Даже закрывши глаза, в любви безнадёжной, несчастной,
Неисчислимы. Итак, заранее лучше держаться
Настороже, как уж я указал, и не быть обольщённым,
Ибо избегнуть тенёт любовных и в сеть не попасться
Легче гораздо, чем, там очутившись, обратно на волю
Выйти, порвавши узлы, сплетённые крепко Венерой.
Но, и запутавшись в них, ты всё-таки мог бы избегнуть
1150 Зла, если сам ты себе поперек не стоял бы дороги,
Не замечая совсем пороков души или тела
И недостатков у той, которой желаешь и жаждешь.
Так большинство поступает людей в ослеплении страстью,
Видя достоинства там, где их вовсе у женщины нету;
Так что дурная собой и порочная часто предметом
Служит любовных утех, благоденствуя в высшем почёте.
Часто смеются одни над другими, внушая Венеры
Милость снискать, коль они угнетаемы страстью позорной,
Не замечая своих, несчастные, больших напастей.
1160 Черная кажется им «медуницей», грязнуха — «простушкой»,
Коль сероглаза она, то — «Паллада сама», а худая —
«Козочка». Карлица то — «грациозная крошечка», «искра»;
Дылду они назовут «величавой», «достоинства полной»;
«Мило щебечет» заика для них, а немая — «стыдлива»;
Та, что несносно трещит беспрестанно, — «огонь настоящий»;
«Неги изящной полна» тщедушная им и больная;
Самая «сладость» для них, что кашляет в смертной чахотке;
Туша грудастая им — «Церера, кормящая Вакха»;
Если курноса — «Силена», губаста — «лобзания сладость».120
1170 Долго не кончить бы мне, приводя в этом роде примеры.
Но, даже будь у неё лицо как угодно прекрасно,
Пусть и всё тело её обаянием дышит Венеры,
Ведь и другие же есть; без неё-то ведь жили мы раньше;
Всё, что дурные собой, она делает так же, мы знаем,
И отравляет себя, несчастная, запахом скверным,
Так что служанки бегут от неё и украдкой смеются.
Но недопущенный всё ж в слезах постоянно любовник
Ей на порог и цветы и гирлянды кладет, майораном