О проблемах языка и мышления
Шрифт:
(Ф. Энгельс. Письмо Э. Бернштейну 9/VIII 1882 г. – Там же, 319 // 35, 289 – 290.)
Впрочем, по отношению к бисмарковщине и к тому, что с ней связано, уже есть очень хорошая предварительная работа в обеих статьях с С.-Д. о возможной отмене закона против социалистов. Я предполагаю, что это статьи Бебеля; если нет, то партия может поздравить себя с тем, что она имеет еще второго человека, который так хорошо умеет затронуть самую сущность вопроса и устранить все второстепенные соображения, и при этом пишет так просто и так ясно.
(Ф. Энгельс.
Относительно одного Вы можете быть спокойны: я не желаю для себя лучшего переводчика, чем именно Вы. В первом листе Вы в своем стремлении правильно и точно передать смысл немного пренебрегли согласованием предложений, voil`a tout. Этим объясняется, что я, зная своеобразное, непривычное для Вас согласование предложений у Маркса и желая его внести, сделал много изменений.
Если Вы, передав смысл на немецком языке, еще раз перечтете рукопись, обращая внимание на понятное согласование предложений, и при этом вспомните о том, что следует по возможности избегать растянутого школьного согласования предложений, где глагол придаточного предложении всегда стоит в конце, как это нам всем вбили в голову, то Вам не трудно будет самому все привести в порядок.
(Ф. Энгельс. Письмо Э. Бернштейну 5/II 1884 г. – Там же, 354 // 36, 85.)
Стиль этой работы Прудона [«Что такое собственность»] обладает, если можно так выразиться, сильной мускулатурой. Главным ее достоинством я считаю именно стиль. Заметно, что здесь даже то, что Прудон повторяет, он открывает самостоятельно, и все, что он говорит, для него ново и кажется таким.
Вызывающая смелость, с которой он заносит руку над экономическим «святое святых», остроумные парадоксы, с которыми он высмеивает пошлый буржуазный здравый смысл, уничтожающая критика, горькая ирония, проглядывающее то тут, то там глубокое и искреннее чувство возмущения против позорных сторон существующего порядка вещей, революционный дух – все это электризовало читателей книги «Что такое собственность» и дало сильный толчок их мысли при первом ее появлении в свет. В строго научной истории политической экономии последняя едва заслуживала бы упоминания. Но такого рода сенсационные произведения играют такую же роль в истории науки, как и в истории изящной литературы…
В «Философии Нищеты» в противоположность «Что такое собственность» все недостатки прудоновской манеры изложения обнаруживаются в очень неблагоприятном свете. Стиль часто становится таким, какой французы называют ampoul'e [надутый]. Претенциозная «спекулятивная» галиматья, выдаваемая за немецкую философию, выступает на сцену повсюду, где ему нехватает галльской остроты ума. У читателя так и жужжит в ушах этот тон паяца и фанфарона, это самохвальство, скучная болтовня и вечное бахвальство своей мнимой наукой. Искренний пыл, пронизывающий его первую работу, систематически заменяется здесь в некоторых местах декламацией и искусственным подогреванием тона. Прибавим к этому неуклюжий и неприятный педантизм самоучки, который приобрел эрудицию бывшего рабочего, потерявшего врожденную гордость сознания независимости и оригинальности своего мышления и полагающего в качестве новичка в науке, что он должен чваниться тем, чего у него совсем нет.
(К. Маркс. Швейцеру 24/I 1865 г. – К. Маркс и Ф. Энгельс. Письма, 28 и 33. Изд. 4-е // 16, 25 и 28 – 29.)
«Диалектический материализм – правильно понятый, разумеется, – повсюду вносит свежую струю теоретико-познавательного
NB. Верные истины изложены в дьявольски-вычурном abstrus виде.
Отчего Энгельс не писал таким тарабарским языком?
(В.И. Ленин. – Ленинск. сборн., XII, 354 – 355 // 29, 526.)
Максимум марксизма = максимум популярности и простоты («Umschlag»).
Партия прол[етариа]та и полупр[олетариа]та = п[арт]ия [неимущих] рабочих и беднейших кр[естья]н…
Максимум марксизма = (Umschlag) макс[и]м[у]м популярности беднейшие кр[естья]не.
(В.И. Ленин. – Ленинск. сборн., IV, 291 // 32, 442.)
К народу надо подходить без латинских слов, просто, понятно.
(В.И. Ленин. Речь на совещании большевиков. – Соч., XX, 79 // 31, 107.)
А наши оппоненты, новоискровцы, делают из этих же посылок то заключение, что не следует договаривать до конца демократических выводов, что можно среди практических лозунгов и не выставлять республики, что позволительно не пропагандировать идеи о необходимости временного революционного правительства, что решительной победой можно назвать и решение о созыве учредительного собрания, что задачу борьбы с контрреволюцией можно не выдвигать, как нашу активную задачу, а потопить ее в туманной (и неправильно формулированной, как мы сейчас увидим) ссылке на «процесс взаимной борьбы». Это не язык политических деятелей, это язык каких-то архивных заседателей!
(В.И. Ленин. Две тактики социал-демократии в демократической революции. – Соч., VIII, 50 // 11, 28.)
Восстание – очень большое слово. Призыв к восстанию – крайне серьезный призыв. Чем сложнее становится общественный строй, чем выше организация государственной власти, чем совершеннее военная техника, тем непозволительнее легкомысленное выставление такого лозунга. И мы не раз говорили, что революционные социал-демократы издавна подготовляли выставление его, но выставили, как прямой призыв, лишь тогда, когда не могло быть никаких колебаний насчет серьезности, ширины и глубины революционного движения, никаких колебаний насчет того, что дело подходит к развязке в настоящем смысле слова. С большими словами надо обращаться осмотрительно. Трудности превращения их в большие дела громадны. Но именно поэтому непростительно было бы отделываться от этих трудностей фразой, отмахиваться от серьезных задач маниловскими выдумками, надевать на глаза шоры сладеньких вымыслов о якобы «естественных переходах» к этим трудным задачам.
Революционная армия – это тоже очень большое слово. Создание ее – трудный, сложный и долгий процесс. Но когда мы видим, что он уже начался и обрывками, кусочками идет повсюду; – когда мы знаем, что без такой армии действительная победа революции невозможна, мы должны выдвинуть решительный и прямой лозунг, проповедовать его, делать его оселком злободневных задач политики.
(В.И. Ленин. Последнее слово «искровской тактики». – Там же, 305 // 11, 366.)