О прозе

Д'Аламбер сказал однажды Лагарпу: не выхваляйте мне Бюфона, [этот человек] пишет - Благороднейшее изо всех приобретений человека было сие животное гордое, пылкое и проч. Зачем просто не сказать лошадь. Лагарп удивляется сухому рассуждению философа. Но д'Аламбер очень умный человек и, признаюсь, я почти согласен с его мнением.

Замечу

мимоходом, что дело шло о Бюфоне - великом живописце природы. Слог его цветущий, полный всегда будет образцом описательной прозы. Но что сказать об наших писателях, которые, почитая за низость изъяснить просто вещи самые обыкновенные, думают оживить детскую прозу дополнениями и вялыми метафорами? Эти люди никогда не скажут дружба - не прибавя: сие священное чувство, коего благородный пламень и пр. Должно бы сказать рано поутру - а они пишут: Едва первые лучи восходящего солнца озарили восточные края лазурного неба - ах как это всё ново и свежо, разве оно лучше потому только, что длиннее.

Читаю отчет какого-нибудь любителя театра - сия юная питомица Талии и Мельпомены, щедро одаренная Апол... боже мой, да поставь - эта молодая хорошая актриса - и продолжай - будь уверен, что никто не заметит твоих выражений, никто спасибо не скажет.

Презренный зоил, коего неусыпная зависть изливает усыпительный свой яд на лавры русского Парнаса, коего утомительная тупость может только сравниться с неутомимой злостию... боже мой, зачем просто не сказать лошадь; не короче ли - г-н издатель такого-то журнала.

Вольтер может почесться лучшим образцом благоразумного слога. Он осмеял в своем Микромегасе изысканность тонких выражений Фонтенеля который никогда не мог ему того простить. (7)

Точность и краткость - вот первые достоинства прозы. Она требует мыслей и мыслей - без них блестящие выражения ни к чему не служат. Стихи дело другое (впрочем в них не мешало бы нашим поэтам иметь сумму идей гораздо позначительнее, чем у них обыкнов[енно] водится. С воспоминаниями о протекшей юности литтература наша далеко вперед не подвинется).

– --

Вопрос, чья проза лучшая в нашей литтературе. Ответ - Карамзина. Это еще похвала не большая - скажем несколько слов об сем почтенн[ом].

1822

(1) Доказательства тому царствование безграмотной Екатерины I, кровавого злодея Бирона, и сладострастной Елисаветы.

(2) История представляет около его всеобщее рабство. Указ, разорванный кн. Долгоруким, и письмо с берегов Прута приносят великую честь необыкновенной душе самовластного государя; впроччем все состояния, окованные без разбора, были равны пред его дубинкою. Всё дрожало, всё безмолвно повиновалось.

(3) Бесплодными, ибо Дунай должен быть настоящею границею между Турциею и Россией. Зачем Екатерина не совершила сего важного плана в начале фр.[анцузской] рев.[олюции], когда Европа не могла обратить деятельного внимания на воинские наши предприятия, а изнуренная Турция нам упорствовать? Это избавило бы нас от будущих хлопот.

(4) П.[отемкин] послал однажды адъютанта взять из казенного места 100000 р. Чиновники не осмелились отпустить эту сумму без письменного вида. П. [отемкин] на другой стороне их отношения своеручно приписал: дать, е.... м...

(5) Домашний палач кроткой Екатерины.

(6) Правление в России есть самовластие ограниченное удавкою.

(7) Кстати о слоге, должно ли в сем случае сказать - не мог ему "того простить" - или "не мог ему то простить"? Кажется, что слова сии зависят не от глагола мог, управляемого частицею не, но от неопределенного наклонения простить, требующего винит. падежа. Впроч.[ем] Н. М. К.[арамзин] пишет иначе.