О себе…
Шрифт:
При составлении сборника мы старались выдерживать хронологию, однако это не всегда удавалось. Читатель должен понимать, что перед ним не автобиография, а воспоминания о. Александра о себе и своем времени, рассказанные им в разное время и при разных обстоятельствах. Поэтому в конце книги мы поместили в хронологической последовательности перечень основных дат его жизни.
Надеемся, что этот сборник поможет всем интересующимся личностью о. Александра увидеть его таким, каким он был в действительности.
Рассказывая о своем духовном опыте и пути к Богу, о. Александр не раз с большой теплотой и благодарностью вспоминает маму Елену Семеновну, ее сестру Веру Яковлевну, схиигуменью Марию, о. Серафима Батюкова, о. Бориса Васильева и многих других,
И действительно, чем бы о. Александр ни занимался — живописью, биологией, Древним Востоком, историей религий, Священным Писанием и, наконец, священническим служением, все было пронизано любовью ко Христу и желанием служить людям. Его жизнь была на удивление цельной, ее невозможно отделить от того, что он говорил и о чем писал. Она стала подлинным свидетельством жизни во Христе и наставлением всем нам, как в обычной повседневной жизни, в трудах и заботах, в отдыхе, в общении с друзьями и недругами, в разных обстоятельствах и в разные времена быть христианином.
Владимир Григорьевич, Елена Семеновна и Алик
О моих предках и родителях
О моих предках я, к сожалению, знаю не так много, поскольку не очень большое значение придавал «родству по плоти».
Происходили мои пращуры, очевидно, из Польши, если судить по фамилии Василевские (по материнской линии). Но в начале XIX века они жили уже в России, и мой предок был артиллеристом в армии Александра I. Сын его служил 25 лет при Николае I, в силу чего его дети получили право жительства в столицах.
Прабабушка моя, Анна Осиповна, могучая, волевая женщина, рано овдовела, однако сумела вырастить семерых детей: Николая, Владимира, Илью, Якова (отца Веры Яковлевны Василевской), Розу, Веру и Цецилию (мою бабушку). До самой смерти прабабушка командовала ими.
В молодости прабабушка тяжело болела, и ее исцелил отец Иоанн Кронштадтский. Она была религиозной на еврейский лад. Но ее дети стали вольнодумцами, интеллигентами. Еврейского языка (идиш) никто из них не знал.
Трое из сыновей были образованными, инженерами, жили в Москве. Это были мужики большой физической силы и с хорошими, светлыми характерами. Впрочем, Илья был смутьян, и его чуть не приговорили к расстрелу за оскорбление офицера: он был военным, солдатом, офицер оскорбил его в бане, и он своротил тому набок челюсть. Перед судом прабабушка в трауре пришла к генералу, упала на колени и сказала, что он у нее — «единственный». Парня не расстреляли, отправили в ссылку в Иркутск, а вскоре произошла революция.
Все мамины дядья умерли во время [Великой Отечественной] войны от голода. Как все крупные люди, они не переносили недоедания (Илья мог съесть 20 котлет за раз).
Роза была красивой и мечтала стать актрисой, но прабабушка этого не допустила. Роза вышла замуж за землевладельца из Финляндии и осталась там после революции. Ее дети, мои двоюродные дяди, выросли там.
Анна Осиповна Василевская, прабабушка. Париж. 1911 г.
Храм Благовещения в Харькове, в котором Праведный Иоанн Кронштадский исцелил А. О. Василевскую
Цецилия, моя бабушка, была страстной, волевой, религиозной женщиной. Она мечтала о научной карьере, в 1905 году уехала в Швейцарию и поступила в Бернский университет. Там встретила юного одессита Соломона Цуперфейна и вышла за него замуж. У меня сохранился их брачный контракт. Дед обожал ее до конца дней. Умерли они почти одновременно. Его отец (мой прадед) был одесским контрабандистом бабелевского типа: был отчаянным, страшно пил, имел 22 ребенка, погиб по глупости, когда на спор полез в какой–то котел.
Бабушка и дед кончили университет, факультет химии, с докторскими дипломами. Во время учебы родилась в Берне мама. Дед между лекциями бегал взглянуть на нее. Был он сентиментален, постоянно говорил по–французски (его звали «французиком», быть может, за усы). Окончив университет, они поселились в Париже. Летом 1914 года приехали в Россию навестить родственников. Дед был мобилизован, а семья поехала в Харьков, где и жила до Второй мировой войны. Дед держал потом на стене свою полевую сумку, в которой застряла пуля.
Роза Василевская
Илья Василевский
Яков, Николай и Владимир Василевские. Харьков. 1914 г.
Семен (Соломон) Ильич Цуперфейн
Анна Осиповна Василевская с дочерью Цецилией. 1907 г.
Елена Цуперфейн в Париже
В Швейцарии бабушка слушала речи Ленина и сильно полевела. Потом стала очень советской — с полной искренностью. Поэтому, когда мама в восемь лет потянулась к вере, к христианству, бабушка начала с ней жестокую войну. Но, как стало ясно потом, тщетно. Шестнадцати лет мама сбежала из Харькова в Москву и поселилась у дяди Якова, подружившись с его дочерью Верой[1]. Одно время чуть не стала баптисткой…
Среди друзей мамы и Веры Яковлевны в детстве были Кунины и семья Розы Марковны Гуверман[2]. Дружба в два поколения. Иосиф Кунин сейчас музыковед (автор книг «Чайковский» и «Римский–Корсаков» из серии «Жизнь замечательных людей»). Его сестра Евгения, поэтесса, подруга А. И. Цветаевой.