О войне. Части 5-6
Шрифт:
Таким образом, всякие горы на известном расстоянии оказывают значительное влияние на прилегающую к ним более низменную местность. Окажет ли это влияние свое воздействие мгновенно, например в бою (сражение при Мальче на Рейне в 1796 г.), или же по прошествии некоторого времени на сообщения противника, – это зависит от пространственных условий; может ли это влияние быть преодолено теми решительными действиями, которые разовьются в долине или на равнине или же нет – зависит от соотношения вооруженных сил.
Бонапарт в 1805 и 1809 гг. проник до Вены, не особенно заботясь о Тироле; между тем в 1796 г. Моро был вынужден оставить Швабию, главным образом потому, что оказался не в состоянии овладеть более возвышенными ее районами и должен был направить слишком много сил для наблюдения за ними. В тех походах, в которых происходит игра уравновешенных колебаний сил, не станут подвергаться длительным невыгодам пребывания вблизи гор, находящихся во владении неприятеля, и попытаются занять и удержать за собою лишь тот их участок, в котором нуждаются в связи с основным направлением наступления; поэтому в этих случаях горы обычно становятся ареной мелких боевых стычек, надолго заваривающихся
3. Горы, рассматриваемые как стратегический барьер. Здесь мы должны различить два соотношения.
Первое – опять-таки решительное сражение. Можно смотреть на горную цепь как на реку, т. е. как на барьер с некоторыми доступными проходами, предоставляющий нам случай для победного боя, так как он разделяет продвигающиеся неприятельские силы, ограничивает последние известными дорогами и предоставляет нам возможность атаковать разрозненные колонны противника нашими сосредоточенными силами, расположенными позади гор. Если бы даже наступающий решил оставить в стороне все прочие соображения, он все же не мог бы двигаться в горах одной колонной, так как тем самым подверг бы себя опасности быть втянутым в решительное сражение, имея в своем распоряжении только один путь отступления; следовательно, способ действий обороны во всяком случае явится обусловленным весьма существенными обстоятельствами. Но так как понятие гор и горных проходов очень неопределенно, то соответственные мероприятия обороны будут находиться в полной зависимости от местности, и на них можно указать лишь как на возможные; однако надо помнить, что с этим способом обороны связаны две невыгоды; первая состоит в том, что неприятель после первого же нанесенного ему удара легко находит защиту в горах; вторая заключается в том, что в его руках находится командующая местность; эта невыгода не имеет решающего значения, но все же скажется.
Мы не знаем ни одного сражения, которое было бы дано при таких обстоятельствах, если не считать сражения против Альвинци в 1796 г. [124] Но что подобный случай может иметь место, доказывает переход Бонапарта через Альпы в 1800 г., когда Мелас мог его атаковать всеми своими войсками до сосредоточения разъединенных колонн Бонапарта.
Второе соотношение, которое создается горами как барьером, касается коммуникационной линии неприятеля, когда они пересекают ее. Помимо укрепления проходов при помощи фортов и действий взявшегося за оружие народа, плохие горные дороги в неблагоприятное время года уже сами по себе могут быть гибельны для армии; часто они вынуждали к отступлению армии, доведенные ими до полного истощения. Если к этому присоединяются частые налеты партизан или даже народная война, то неприятельская армия оказывается вынужденной выделить значительные силы и, наконец, занять постоянными отрядами ряд пунктов в горах; таким путем она попадает в самое невыгодное положение, в каком только может очутиться наступающий во время войны.
124
Клаузевиц, очевидно, имеет в виду сражение при Риволи; последнее, однако, имело место не в 1796 г., а 14 января 1797 г.; в новейшей истории примерами являются бои под Траутенау и Скалицем 1866 г. – Ред.
4. Особые условия снабжения армии в горах продовольствием. Этот вопрос чрезвычайно прост и сам по себе понятен. В этом отношении обороняющийся может извлечь крупные выгоды, когда наступающий или будет вынужден остановиться в горах, или оставит их в своем тылу.
Эти рассуждения об обороне гор, собственно говоря, охватывают войну в горах в целом, а их отражения достаточно освещают и наступательные действия в горах. Не следует смотреть на них как на нечто непрактичное и неправильное по той причине, что из гор нельзя сделать равнины, а из равнин – горы; выбор театра войны определяется таким множеством других условий, что, как кажется, для этого рода соображений может оставаться очень мало места. Мы убедимся, что когда действия разыгрываются в крупном масштабе, выбор не является уже особенно ограниченным. Если речь идет о группировке и действиях главных сил, и притом в момент решительного сражения, то несколько лишних переходов вперед или назад могут вывести войска из гористой местности на равнину, а проведенное с решимостью сосредоточение вооруженных сил на равнине может нейтрализовать расположенные рядом горы.
Теперь мы снова сосредоточим в одном фокусе рассеянные по разбираемому нами вопросу лучи и представим отчетливую его картину.
Мы утверждаем и считаем доказанным, что горы в общем как в тактике, так и в стратегии не благоприятствуют обороне, разумея здесь под обороной оборону решающую, от результатов которой зависит обладание или потеря страны. Горы лишают кругозора и стесняют движения в любом направлении; они принуждают к пассивности и заставляют затыкать все доступы, вследствие чего возникает – в большей или меньшей степени – кордонная война. Поэтому следует по возможности избегать горной местности для главных сил, оставляя ее в стороне, или же держаться впереди или позади нее.
Напротив, для задач и целей второстепенных горная местность представляет, по нашему мнению, усиливающее начало; после всего того, что мы по этому поводу говорили, нельзя усмотреть никакого противоречия в нашем утверждении, что они являются подлинным убежищем слабого, т. е. того, кто уже не должен добиваться решительного боя. Выгоды, которыми пользуются при горном рельефе второстепенные роли, опять-таки делают горы неприемлемыми для главных
Однако все эти соображения едва ли смогут удержать в равновесии чувственные впечатления. В каждом отдельном случае воображение не только не знакомых с военным делом, но и всех воспитанных на плохих методах ведения войны получает подавляющее впечатление о трудностях, которые горная местность, как более плотная, неподатливая стихия, противопоставляет всем движениям наступающего, и для них будет трудно не рассматривать наше мнение как собрание самых причудливых парадоксов. Но при всяком рассмотрении вопроса в целом опыт истории последнего столетия (с его своеобразными способами ведения войны) выступит на место чувственного впечатления, и тогда лишь немногие решатся высказать, например, мнение, что оборона Австрии со стороны Италии легче, нежели со стороны Рейна. Между тем французы, которые в течение двадцати лет вели войну, имея энергичное, ни перед чем не останавливавшееся командование и воочию видевшие его благие последствия, еще долго будут отличаться как в этом случае, так и в других тактом хорошо выработанного суждения.
Что же? Неужели государство лучше защищено равниной, чем горами? Неужели Испания была бы сильнее без ее Пиренеев, Ломбардия была бы более недоступна без Альп, а ровную страну, например северную Германию, было бы труднее завоевать, чем страну гористую? С этим неправильным выводом мы намерены связать наши заключительные замечания.
Мы не утверждаем, что Испания без своих Пиренеев была бы сильнее, чем при наличии их, а лишь то, что испанская армия, чувствующая в себе достаточно сил, чтобы довести дело до решительного сражения, поступит лучше, сосредоточив свои силы за р. Эбро, чем если бы она разделилась на части по числу пятнадцати пиренейских проходов. Но этим влияние Пиренеев на ход войны еще далеко не исчерпывается. То же утверждаем мы и об итальянской армии. Если бы она разбросалась по высоким Альпам, решительный противник ее одолел бы и не явилось бы даже вопроса о возможностях победы или поражения, тогда как на равнине Турина у нее были бы такие же шансы, как и у противника. Но по этой причине все же никто не станет думать, что наступающему приятно пересечь такой горный массив, как Альпы, и оставить его позади себя. К тому же принятие генерального сражения на равнине вовсе не исключает предварительной обороны гор второстепенными отрядами, что крайне желательно в таких горных массивах, как Альпы и Пиренеи. Наконец, мы далеки от мысли считать завоевание ровной местности делом более легким, чем завоевание местности гористой, – разве лишь в случае, когда одно решительное сражение окончательно обезоруживает неприятеля. После такой победы для завоевателя наступает состояние обороны, при котором гористая местность для него должна стать столь же – и более – невыгодной, чем она была для обороняющегося. Если война продолжается и появляется посторонняя помощь, если народ берется за оружие, то эта реакция еще усиливается горной местностью.
В этой области дело обстоит так же, как в диоптрике: при отодвигании предмета в определенном направлении изображение становится ярче, но не насколько угодно, а только до достижения фокуса, за которым все получается наоборот.
Раз оборона в горах оказывается слабее, то это могло бы послужить основанием для того, чтобы наступающий избирал себе направление преимущественно через горы. Однако это будет иметь место лишь в редких случаях, ибо трудности содержания в них войск, плохие дороги, неизвестность, согласится ли неприятель дать генеральное сражение именно в горах, да и расположит ли в них неприятель свои главные силы, – с лихвой уравновешивают возможные выгоды этого направления.
Глава XVII. Оборона в горах
(Продолжение)
В XV главе мы говорили о природе боя в горах, а в XVI – о том применении, которое бой в горах может найти в стратегии, и при этом часто встречались с понятием обороны в горах, но не останавливались на форме и организации этого мероприятия. Теперь рассмотрим его подробнее.
Так как горы часто тянутся по поверхности земли, как полосы или пояса, то они производят деление между текущими в разных направлениях водами и таким образом образуют водоразделы целых речных систем. Эта форма целого повторяется в отдельных его частях: от главного массива отделяются отроги и гребни, образующие водоразделы более мелких систем. В связи с этим представление о горной обороне вначале естественно опиралось на созерцание их основного оформления в виде скорее длинного, чем широкого, препятствия, тянущегося наподобие барьера; из этого представления и развивалось понятие горной обороны. И поныне геологи еще окончательно не сговорились относительно происхождения горных цепей и законов их образования; во всяком случае, течение вод яснее и проще всего очерчивает горную систему или потому, что оно само принимало участие в образовании этой системы (через процесс размывания), или же потому, что само течение вод явилось следствием горной системы. Поэтому опять-таки являлось естественным искать руководящую нить для горной обороны в течении вод; на последнее можно смотреть как на естественную нивелировку, знакомящую нас с общим направлением скатов, а следовательно, и с общим профилем горной местности; сверх этого течение вод образует долины, представляющие наиболее доступные пути к высшим точкам, ибо во всяком случае можно положительно утверждать, что процесс размыва водами сглаживает неровности откосов в правильную кривую. В связи со сказанным представление об обороне гор складывалось следующим образом: на горную цепь, пролегающую приблизительно параллельно линии обороны, можно смотреть как на серьезное препятствие для доступа, как на своего рода вал, подступы к которому образуются долинами; оборона сосредоточивается непосредственно на гребне этого вала (т. е. на краю плоскогорий, находящихся в горах) и пересекает главные долины. Если же основное направление горного массива имеет скорее перпендикулярное направление к фронту обороны, то пришлось бы оборонять один из главных его отрогов, тянущийся параллельно какой-либо главной долине до главного хребта; пересечение позиции с последним образует важнейший пункт обороны.