О вреде пьянства
Шрифт:
Все это было увлекательно, но начало угрожать хроническим алкоголизмом, и я решил... Нет, не сходить к врачу. В Америке это бесполезно, если конечно, у вас не выросла лишняя нога, которую можно отрезать нехитрым хирургическим путем. Душевные же проблемы - это вообще конец света. Вами обязательно займется нервный господин неопрятного вида с дергающимся правым плечом и начнет расспрашивать вас о том, не трогала ли мама в детстве вашу пипиську, и не беспокоит ли это вас ночами, сублимируясь в воображаемых снах, а потом пришлет счет на десять тысяч долларов.
Так что, мне просто необходимо
Я сбивчиво рассказал Михаилу Абрамовичу о своих переживаниях.
– Хмм... Случай, конечно, непростой, - невролог задумался. Главное, бросьте пить. А в остальном, хмм, беспокоиться вам нечего. Вы, случайно, стихов не сочиняли?
– Сочинял, в молодости, - признался я.
– А романов?
– Грешил...
– Тут уж я смутился окончательно, поскольку недавнее мое произведение разругали все, кому не лень.
– Ну, все понятно... Творческая натура, повышенная чувствительность, воображение... Простите за откровенность, когда вы в последний раз так сказать... Ну, скажем, были с женщиной..
– Эээ, - я смутился.
– Прибавьте неделю к дате начала проведения эксперимента....Месяца два... Да что это вы опять со своими Фрейдийскими штучками, честное слово!
– Не стоит недооценивать половой фактор. Гормоны, знаете ли... Хотя, не исключено, что первоначальный импульс вызван определенным наркотическим, галлюциногенным веществом. Возможно, этим бразильским напитком.... Как там его?
– Но не может же наркотик так долго находиться в организме...
– Я недоумевал.
– Это совершенно не обязательно, - Михаил Абрамович откинулся в кресле.
– Достаточно было, хмм, всего один раз замкнуться определенным ассоциативным связям в вашем мозгу... Мой вам совет: отвлекитесь, выпейте валерианки, поезжайте отдохнуть, и, самое главное - не пейте водки!
– А почему именно водки?
– удивился я.
– Да потому, что вы, батенька, вы даже себе не представляете, что вам может присниться.
– Михаил Абрамович посмотрел на меня, проникновенным, и, как мне показалось, несколько смущенным взглядом.
Надо заметить, что я действительно ни разу не пробовал, какой эффект окажет на меня обычная русская водка. Во-первых, все больше тянуло на экзотику, про родину я и так все знал, а во-вторых, учитывая преимущественно исторический характер своих экскурсов, и будучи в школе отличником по истории России, я не ожидал от подобного эксперимента ничего хорошего. Меня бы непременно отвели на Лобное место, четвертовали, отрубили голову, убили, повесили, или, на худой конец, отправили бы во глубину Сибирских руд.
И надо же такому случиться, что буквально на следующий день ко мне завалился приятель, к которому накануне из России приехала теща. Родом теща была из Нижнего Новгорода, и привезла зятю в подарок какую-то особенную Волжскую водку "Экстра".
Я долго боролся с искушением, но запретный плод, как известно, сладок....
– Во здравие и при плохой погоде, - проникновенно окая декламировал мой гость, - вино на пользу организму пойти должно! Нижегородская, смородиновая!
Водка оказалась на удивление мягкой на вкус и не вызывающей никаких отрицательных эмоций в организме. Так, по крайней мере, мне показалось. На деле, это была подлинная бомба замедленного действия.
Заснув, я оказался на весьма грязной улице, уходящей в гору. Была весна, и подтаявший снег мутными ручейками стекал вниз. Домишки на этой улице были деревянными, все как один обветшавшими и покосившимися.
"Улица Гаражная, дом 4" - прочел я, затем зашел в подъезд, отпирая амбарный замок, висевший на покрашенной масляной краской железной двери. За дверью стоял деревянный письменный стол образца 30-х годов, покрытый остатками зеленого сукна с чернильными пятнами, наполовину разбитый телефонный аппарат с провалившимся циферблатом, и стул со вспоротой кожаной обивкой.
Войдя в дверь, я почему-то сразу же запер ее изнутри на все возможные засовы, потом кинулся к телефону, закурил "Беломорину", и, чертыхаясь, начал набирать номер.
– Слушаю, - голос на другом конце линии был на удивление мягким и бархатным, словно принадлежащим румяному, благодушному старичку.
– Петрович, - мой собственный голос оказался хриплым.
– Слушай, в последний раз прошу, дай отсрочку! Я все заплачу.
– Ах ты какой у нас, вертлявый, - старичок засмеялся.
– Раньше мозгами раскидывать надо было. А то, "Экстру", понимаешь, выпускать решил. Это ты, Михась, зря. Спирт у Василия берешь? Берешь, еще как. Экстракт смородиновый на кондитерской фабрике воруешь? Этикетки в Сормове печатаешь? Да одна акцизная марка в Горсовете и милиции сколько стоила? Денег не несешь, а с областной комиссией Петрович разбирайся? Ну, и кто ты после этого?
– Да я, Петрович, я.... Ты уж прости меня, а?
– Наложил в штаны, - обрадовался старичок.
– Ну, что, Петрович тебе сказал, что он думает, а теперь выводы делай.
В дверь постучали. Почему-то мой персонаж, отпирая засовы, дрожал от страха.
– Вот ты где, спрятался, ишь-ты, - дружелюбно сказал здоровый мужик в шапке-ушанке и в широких штанах военного образца.
– Ребята, вы его держите, а я сейчас..
Урр-гхх, пожалейте, мужики, Петрович меня простил! Ей-Богу простил. Я вам все отдам. Все, до копеечки, только пощадите. Детки же малые...
– Да ты что обоссался, - миролюбиво осведомился мужик.
– Мы тебя убивать не станем, только помучаем немножко, для воспитания, чтобы старших уважал. Правильно, ребята? А то вот, Петровича, заслуженного человека обидел. Помнишь, как там в песне пелось? Молодым везде у нас дорога, старикам везде у нас почет..
– Мужик достал из кармана шило.
– Да не скули ты так, ребята, ей-Богу, да наденьте вы ему мешок на голову...
И наступила темнота, и жуткая головная боль. Постель моя была мокрой от пота, потом организм всеми возможными путями избавлялся от ядовитых веществ, содержавшихся в диковинной водке марки "Экстра", а последующий день я стонал от головной боли и пошатывался.