О времени, о товарищах, о себе
Шрифт:
Через восемь лет, когда Тевосян был уже наркомом судостроительной промышленности, мне пришлось как-то вместо с ним поехать в Мариуполь, на металлургический завод имени Ильича, входивший в то время в состав Наркомата судостроительной промышленности. Большой группой вместе с директором завода, главным инженером и секретарем партийной организации мы вошли в мартеновский цех. Как раз в это время разливалась сталь. Тевосян подошел к мастеру по разливке, взял у него темно-синее стекло, заглянул в изложницу и сказал:
– У вас очень маленькая скорость разливки, слитки будут иметь шероховатую поверхность. Надо несколько
Затем спросил:
– Когда вы ведете разливку, на что обращаете внимание?
Мастер, видать, был задет за живое этим вмешательством пришедшего в цех незнакомого ему человека и с резкостью ответил:
– Не первый год разливкой занимаюсь. Чего в изложницу-то смотреть! Сталь, она сталь и есть. Какой ее в печах сварили, такой она и будет.
Тевосян стал ему объяснять, какие процессы происходят при разливке стали. Потом взял ручку стопорного механизма и, меняя скорость, стал практически показывать, что происходит у стенки изложницы.
Свои наблюдения по разливке стали Тевосян изложил в тоненькой книжечке, которая долго являлась основным руководством на всех заводах, производящих качественный металл.
В другом мире
Мы привыкли мало спать – рано вставать и поздно ложиться.
Здесь, в Германии, все было иначе. Другая жизнь с другим укладом, так не походит на то, что было у нас.
Из Москвы с ее кипучей жизнью, наполненной событиями, меняющими облик не только страны, но всей нашей эпохи, мы попали в город, живущий размеренной жизнью.
Все встают в семь часов утра. В одиннадцать вечера ложатся в постель. В эти часы гаснет не только свет в домах, но и газовые фонари на улицах. У каждого выключателя надпись: «Sparen Sie Licht» [13] .
В шесть часов утра мусорщики забирают мусор, разгружают выставленные на тротуары железные круглые ящики с мусором. По субботам во всем городе уборка. Моют цоколи зданий. Окна открыты, через подоконники опущены для проветривания перины, одеяла, простыни. По воскресеньям на поездах, машинах, мотоциклах, велосипедах все устремляются за город. У многих за плечами рюкзаки, а сбоку болтаются фотоаппараты.
13
«Экономьте свет».
И так каждое воскресенье.
В понедельник можно слышать такие разговоры:
– Вчера хорошо провел день. Выпил две кружки пива и выкурил сигару. Слушал музыку. Было очень весело.
Каждое утро в начале восьмого мы выходили из дома, к восьми нам надо успеть переодеться в рабочий костюм и занять свое место в цехе.
Первые недели было очень трудно – надо было освоиться с чуждой для нас обстановкой и научиться понимать чужую речь. Рабочие говорят не на литературном немецком языке, а на плят-дейтч – местном жаргоне.
После работы принимаем душ и идем обрабатывать собранные за день сведения о премудростях производства качественной стали. Надо многое записать, вычертить, подготовить вопросы для консультации с немецкими специалистами.
Я уже рассказывал, как мы изучали разливку стали.
Позже оказалось, что и в самом процессе сталеварения использовалось
В перечень марок сталей, производимых заводом, входило несколько тысяч различных по составу и свойствам. Начальника нашего цеха Мюллера звали Stahl Konig [14] . Он создавал технологию производства и начинал первые плавки. Вот этот бесценный опыт нам и необходимо было перенять.
В первые дни трудно было установить контакт с мастерами, и особенно с инженерами. Вначале отношение к нам было настороженным. Наши разговоры с работниками цеха ограничивались лаконичными вопросами и ответами. К нам присматривались. Их следящие глаза как бы вопрошали: кто мы, эти пришельцы из чужого для них мира, из мира, о котором столько разноречивого пишется в газетах?
14
Король стали.
Чего-то мы не уловили
В начале двадцатых годов многие марки высококачественной стали на заводах Советского Союза совершенно не изготовлялись, и стояла задача организовать их производство. Работая в лаборатории электрометаллургии Московской горной академии, мне пришлось принять участие в разработке производственного процесса и определении основных показателей одной из новых марок стали.
Общим руководителем научно-исследовательской работы был профессор Н.А. Минкевич. Решили начать экспериментирование со сталью, содержащей, помимо других элементов, также и молибден. В то время молибденовые стали у нас в стране не производились, сведения о свойствах молибдена и его поведении в процессах сталелитейного производства были скудными.
Николай Анатольевич Минкевич предложил мне изучить сам процесс производства, и на первом же совещании исследователей, участвующих в работе, сказал: «Необходимо выплавить хромистую сталь с содержанием одного процента молибдена, какой угар молибдена вы думаете принять при расчете шихты?»
Я только год назад закончил курс обучения, а на всех лекциях по производству стали профессора и преподаватели академии утверждали, что угар молибдена достигает сорока процентов, и я уверенно ответил:
– Сорок процентов.
– Вы будете вести плавки в небольшой печи, у вас угар будет больше. Я советую вам принять в расчете не сорок, а пятьдесят процентов, – посоветовал Минкевич.
Так я и поступил.
После отливки первых слитков новой марки образцы были направлены в лабораторию для определения химического состава. Мы ожидали, что содержание молибдена будет в пределах одного процента, но, к своему удивлению, в полученном из лаборатории сертификате в рубрике «молибден» стояло два процента! Я никак не мог понять, откуда они взялись. С листом бумаги, полученным от химиков, я направился к профессору Минкевичу.