ОАЗИС. Вторжение на Таймыр
Шрифт:
Скорее всего, он тоже опознал некогда боевого приятеля Игоря Лапина, в тесной связке с которым Костя так успешно воевал на побережье у островов Гейберга. Однако осознания этого узнавания не произошло, стрелок подсознательно не позволил себе зафиксировать факт.
Но не будем предаваться иллюзиям. Даже если бы он был твёрдо уверен в точной идентификации образа человека, которого после выстрелов он видел всего лишь пару секунд, это ничего бы не изменило. Пальнул бы и второй раз, был бы приказ. Представители лицемерного "общества предателей первооснов" отныне Костю совершенно не интересовали. Их мелкие жизни и не стоили и копейки, как и собственные рефлексии.
Это секта, господа, секта.
Авиаудар
"…Как следует из выводов комиссии, кроме нарушения множества пунктов наставления по производству полетов, что послужило причиной катастрофы, экипаж нарушил правила ведения осмотрительности. Эти правила важны настолько, что выведены в особую инструкцию, устанавливающую четкий порядок действия каждого члена экипажа в отведенном ему секторе на различных этапах полета. Осмотрительность и ориентировка занимают центральное место в визуальном полете. Экипаж должен знать, какие препятствия расположены на пути, должен прослушивать эфир и анализировать радиообмен, чтобы определить намерения близлетящих самолетов и принимать своевременные меры, предотвращающие столкновение.
Основным условием применения визуальной ориентировки (а экипаж Ананьина выполнял полет по правилам визуальных полетов) является наличие видимости земной поверхности, а вот этого как раз и не было в тот день - приземный туман. Безусловно, экипаж Ананьина, работая в таких сложных условиях, принимал все меры по осмотрительности, вел непрерывное счисление и прокладку (в уме) пройденного самолетом пути, но где-то произошел сбой, вернее, накладка одних негативных обстоятельств на другие. В тот день все негативы сошлись. В аэродромно-диспетчерском пункте и в штурманской было нервно, сказалась роль внезапно появившихся проверяющих, известно, что наличие проверяющего на борту равнозначно аварийной ситуации. Стоял сентябрь, завершение навигации для гидросамолетов. На Вальке уже ледостав, все гидросамолеты вытаскивают на сушу, летчики скучая, ждут зимы. Работа остается только на железной дороге, притом работы здесь много, заказчик торопится завезти стройматериалы, и сделать работу нужно именно в сентябре, а потом для экипажей самолетов Ан-3 наступит межсезонье - ни на лыжи, ни колеса. Поэтому летать в тот день лётчики были заинтересованы. Нужна была работа, а у экипажей работа связана с налетом часов, который влияет не только на заработок, нопорой определяет всю последующую судьбу летчика.
Уже потом на все это наложились предполагаемая неопытность штурмана, самоуверенность пилотов (мы здесь всё знаем), плохая погода.Аза несколько минут до катастрофы вполне могло случиться следующее: бортидёт на Фокина, а в это время с озера взлетает другой самолет. Как в этом случае должен был поступить экипаж Ананьина? Продолжать полет на точку, не зная точно своего места, но точно зная, что навстречу тебе в наборе высоты где-то в облаках идет другойсамолет?Ананьин и Гринько были опытными пилотами, они анализировали обстановку, вели радиообмен, поэтому не могли допустить подобного. Кому-то надо было уходить в сторону. Возможно, тот, кто шел встречным курсом, имел еще меньше возможности для маневра. Ведь где-то в это время находились третий и четвертый самолеты? Не исключено, что хотя бы один из них подходил со стороны озера Запас и уже заходил на посадку. Если бы полеты выполнялись визуально, то все было бы проще: самолеты, следующие встречными курсами, как того требует Наставление по производству полетов, отворачивают вправо, чтобы разойтись левыми бортами. Вправо самолет Ананьина уйти не мог - там, возможно, кто-то подходил к озеру. Вправо не мог уйти и тот самолет, который взлетел с озера - ему мешали горы. Да и не применимо в данном случае это правило расхождения самолетов левыми бортами, так как фактических условий для визуального полета не было.
Экипаж Ананьина, скорее всего, оказался в некой ловушке, он отвернул влево, к горам, может быть, даже сделал вираж, а потом опять, после расхождения со встречным бортом по высоте, взял курс на озеро. Но лётчики не были самоубийцами, они просто не знали, что их самолет к тому моменту оказался левее линии заданного пути на восемь километров".
– Что за допуски? К чему все эти "может быть", "скорее всего"… - проворчал Донцов, откидывая голову назад. В кои веки он забыл дома очки для чтения, а колхозного вида "кабинетные" при молодой подчинённой доставать не хотел.
"Им не хватило всего 15 метров, чтобы проскочить над этой высотой с отметкой 410…"
– Всё, так не пойдёт. Это долго, а времени у меня нет. Слушай, Екатерина, я уже устал, давай дальше своими словами, - бережно массируя левой рукой глаза, Донцов отложил просмотренную бумагу в левую стопку. Посмотрел на собранную и готовую к любым вопросам сотрудницу, точнее, на её короткую юбку и, наконец, решился:
– И вот что, родная… Давай я опять тебе скажу, когда работы невпроворот, может, хоть так поймешь. Хоть в такой обстановке. Катя… Ну перестань ты носить гиперсексуальные юбки! Глаза личному составу отвлекаешь. Ладно, я уже старый. А вот у нашего Астапова, например, при взгляде на твои ноги каждый раз нос бледнеет.
Олега в управлении не было, он срочно вылетел на очередной сигнал в район Левинских Песков. Если тенденция сохранится, то уже через пару месяцев им точно надо будет создавать отдельную оперативную группу "пожарников". А ведь это штаты, зарплата, это пояснения и обоснования. Что там академик говорил? Какая такая группа, спросят власти полуострова? Что это за нечисть вы развели под носом у электората?
Донцов нервно заворочался в скрипучем кресле. Вчера вечером они с Астаповым даже не успели перекинуться свежими новостями, единственное, что Донцов услышал от лейтенанта: группа иностранцев в живом и невредимом составе добралась на Муксунах, что и проверил экипаж геологического "Робинсона", пролетавшего рядом.
– Во что мне переодеться, не подскажете? Мы же не в банке работаем, товарищ полковник, это нормальная летняя женская одежда, весь город так ходит!
– с озорным наслаждением возразила ему неробкая подчинённая, стройная русская девушка с замечательно приятной улыбкой.
– Вы, наверное, хотите из меня мисс Марпл сделать.
– Не хочу. Этого еще не хватало… Где Марпл, там трупы, - буркнул Донцов, понимая, что его заманили в ловушку. Спрашивает она, нашла модельера… Подскажешь чего-нибудь не то по одежде и все женщины управления сразу запишут тебя в старые пердуны. Всё отделы будет судачить, еще и Арине донесут.
– Товарищ полковник, может быть здесь я кому-то слабохарактерному глаза и отвлекаю, а вот на улице всё нормально, - ворковала Катя.
– К тому же, это вполне пригодно для оперативной работы. Ну надену джинсы, и что, вы думаете, Олегу легче станет? Не станет, он и под ватником разглядит всё, что ему надо… Я женщина красивая, целлюлитом не подёрнутая.
Донцов с ужасом представил, как Екатерина сейчас покажет ему образец кожи на голой ноге… И вот тут кто-нибудь непременно зайдет в кабинет.
– И что тогда делать? Вы мне прикажете по пять раз день ездить в заводскую столовую для поправки имиджа в отвратную сторону?
Вздохнув, Андрей энергично замотал головой, опять не находя слов. Лишь махнул ей рукой, мол, хватит, давай теперь о деле.
Сегодняшний день начался тем, что ему в кабинет принесли свежеиспечённый доклад аналитического отдела. По наводке Астапова девчата самостоятельно произвели какой-то поиск и накопали, как уверяет Степанова, "много интересного". К ужасу Андрея, "доклад" оказался отнюдь не тонкой папочкой со стопкой в десяток листов, а увесистым на половину уже сшитым делом, да что там, целым томищем! Аналитики проделали колоссальную и уникальную, в своем роде, работу. Девчата затребовали материалы по всем авиакатастрофам, произошедшим на полуострове Таймыр за последние двадцать лет, характер и причины которых оставались размытыми, либо не полностью разъяснёнными комиссиями по расследованию, а то и попросту непонятными. Все итоги этой работы, выявленные связи и сделанные выводы сейчас лежали в толстенном пластиковом томе на столе Донцова.