Обалденика. Книга-состояние. Фаза третья
Шрифт:
– Там!.. – звонко сказал Добран-младший, пальцем показывая.
Мужик постоял, покачиваясь, погладил мальчонку рыжего по голове и вздохнул печально:
– Да нет, там я уже был… Там мне сказали, что здесь…
И обреченно прочь побрел.
Петя ошарашенно поглядел ему вслед.
– Ну и дела, – подумал он, – странный какой-то народец сказку эту населяет…
О поисках своих дурацких Добрану рассказал, тот только плечами пожал да в трактир сходить предложил.
– Туда все новости со сплетнями слетаются. И пожевать чего-нибудь
Трактир отыскался неподалеку. Добран с сынишкой живо за столом пристроился да старика, у двери застрявшего, позвал.
– Садись, Петя, – сказал ему, – в ногах правды нет.
– Да уж, – пробормотал старик, присаживаясь, – похоже, что только это о ней и ведомо…
– Эй, трактирщик, – подозвал он здоровенного небритого детину в грязном фартуке, – можно мне мяса?
Тот мрачно и оценивающе глянул на него и сказал удивленно:
– А откуда я знаю – можно тебе мяса или нет?
Старику спорить не хотелось.
– Ладно, – сказал он, – давай тогда по-другому. Я хочу то, что едят во-он те люди, – ткнул он пальцем в соседний стол.
– Это невозможно.
– Почему же? – удивился Петя.
– Они не отдадут, – сказал с достоинством трактирщик и удалился.
С грехом пополам, но заказать обед все же удалось. Заглянув в поставленную перед ним тарелку, Петя поскреб в ней ложкой и удивленно спросил у трактирщика.
– А мясо-то в супе положено?
– Положено, – ответил тот.
– Так ведь не положено!
– Значит, не положено, – невозмутимо ответил трактирщик.
Добран, который ел только овощи, тоже недоволен был – и помидоры ему какие-то мятые принесли, и огурцы несвежие, и капуста, словно уже жеванная кем-то… Но его трактирщик даже слушать не стал.
– Кто бы говорил, – сказал он. – На себя лучше посмотри…
И в дальний угол трактира отправился, где кто-то орал пьяным голосом:
– Эй, трактирщик! Дверь неси – выйти хочу!
Петя ел молча, в ощущениях своих разобраться пытаясь.
– В странную сказку я попал, – думал он, – будто наизнанку вывернутую. Все здесь как-то не так, все непривычно да непредсказуемо. Не знаешь, что через секунду случится, как на вопрос твой ответят, что делать будут. Какая-то шиворот-навыворотная сказка… Будто другим законам люди в ней обучены, по иным правилам живут, слова другие говорят… Хотя нет – слова-то как раз все знакомые, вот только смысла в них ни на грош… Хотя и это не так – есть в них смысл, но тоже вывернутый какой-то, такой же, как вся сказка эта.
Словно в подтверждение мыслей своих, разговор краем уха подслушал.
– Ну и здорово же тебя отделали! – говорил кто-то неподалеку восхищенным голосом.
– Что ж ты хочешь, – отвечали ему, – ручная работа!
– Вот странное дело, – думал Петя дальше, – куда же он подевался, смысл слов-то?.. А может, никуда и не подевался, может, он как раз в словах и заблудился? Больно много смысла у людей скопилось, причем у каждого он свой и всенепременно – самый правильный, а слов-то мало в природе человеческой, вот они врать и начинают.
Так это что ж такое получается, – удивлялся он открытиям своим, – если смысл у каждого свой, то и мир каждый вокруг себя точно такой же создает – лишь его смыслу соответствующий, да закону, именно в нем живущему? Выходит, нам это только кажется, что мы в мире едином живем… На самом деле – у каждого он свой… и у каждого он самый правильный!
– Верно, Петя, – услышал старик довольный голос в голове своей, – каждый заблуждается в меру своих возможностей. Поэтому не требуй от него невозможного – не жди, что он начнет заблуждаться в меру твоих возможностей. А если тебе все же очень хочется сказать что-то умное, просто посчитай до десяти – само пройдет.
– Но ведь правила мы сами определяем, – продолжал рассуждения свои Петя, – а что, если взять да разрушить всю истинность их ненастоящую? Просто сказать всему обязательному и всенепременному: «Ну и что?» – да посмеяться над его серьезностью и значимостью. Ведь что такое серьезность? – всего лишь способ простые вещи сложными делать… А смех всему простоту изначальную возвращает.
– Точно, точно, – поддержал его колпак, – чем безвыходнее положение, тем возможнее смех. Поэтому – никогда не забывай улыбаться, Петя, это заставит окружающих ломать голову над тем, что у тебя на уме. А уж если ты засмеешься…
Неожиданно Петя имя знакомое услышал да разом все беседы мысленные оборвал. Неподалеку мужики о Дураке разговор вели. Прислушался к ним старик, уши топориком навострив…
– Сплетни ходят – объявился в краях здешних Дурак какой-то ничейный, ко двору не пристроенный. Сказками шляется, тень на плетень наводит да правду на чистую воду вывести грозится.
– А я слышал, саму Золотую Рыбку от дел ее волшебных отвадил…
– Быть того не может!..
– Брешут, что может… Вроде, поймал случайно Дурак Рыбку эту, а она ему, как положено, и говорит: «Исполню, дескать, любое твое желание…» А он ей в ответ: «А можно мне подумать?» Тужилась Золотая Рыбка, пыжилась, но даже ей такое желание Дурака выполнить не под силу оказалось. Опечалилась она сильно, да позора такого не пережив – на отдых по выслуге лет сказочных отправилась.
– Подумаешь, Рыбка… У нашего царя тоже такая имеется. Так он ее каждое утро тренирует – сразу по три желания ей загадывает.
– И што?
– Отгадывает, шельма…
– А я вот слыхал, что отловили уже Дурака да за беглость его наглую в острог посадили. Там и сидит…
– Да нет – сидел. Говорят, убег он уже оттудова. Да как всегда, по-дурацки… Ведь выходы там все под охраной, так он, стервец такой, взял да через вход вышел…
Постепенно разговор у мужиков на иную тему сполз, и Петя, поняв, что ничего нового уже не услышит, простился с Добраном да прочь из трактира подался.