Объект «Кузьминки»
Шрифт:
– Работаешь? А где Охеренный твой?
– Не Охеренный, а Роскошный… Зачем он тебе? Кстати, ты что не здороваешься? Не помнишь меня, что ли?
– Да нет, помню… Забываю просто… в смысле, забываю поздороваться… – сказала она и подала мне свою худенькую миниатюрную ладошку.
Я как-то неуклюже протянул ей свою ладонь – не умею здороваться с женщинами при помощи рукопожатия – и уставился на ее обтянутые тонкой майкой рельефно-обозначенные сиськи.
– Шо, нравлюсь? – заметив мой взгляд, ухмыльнулась Оксана и слегка поморщилась: желая этим, вероятно, показать, как ей надоело навязчивое
– Заболел твой Роскошный. Расклеился. А в чем дело-то? Может, я чем могу…
– Тю, дело! он мне месяц назад бутылку водки проспорил. До сих пор не отдал.
– На что спорили?
– На то, что Ирка Волобуева, которая через дорогу пирожками торгует, ему, Винни-Пуху жопастому, даже за юбку свою подержаться не даст, не то чтобы с ним в одну люлю завалиться!
– А он?
– А шо он?! Да я, – говорит, – я же порву эту дуру, как тузик грелку, сама еще за мной бегать будет: бла-бла-бла, бля-бля-бля… А симпатичного в нем – одна фамилия… ни денег, ни места, где потрахаться…
– Ну и что?
– Шо, шо! Да ничего! Ясен пень – не обломилось ему… Пролетел, кобелина приблудная, – как талибы над Нью-Йорком, – пошутила Оксана и решительно поправила висящую на ее плече лакированную сумочку.
Вдали, над Волгоградским проспектом, сверкнула молния и, еще до того как раздался первый удар гулкого раскатистого грома, на придорожную землю и пыльный растрескавшийся асфальт упали первые, крупные и увесистые, капли начавшегося летнего дождя.
Я подхватил Оксану под руку и мы с ней, быстро перебежав через дорогу, спрятались в метрополитеновском плафоне, где она сходу плюхнулась на перила и принялась активно копаться в своей дамской сумочке, видимо, желая подчеркнуть, что она здесь – и в плафоне, и на моем первом посту – оказалась совершенно случайно и продолжать разговор или пока не считает нужным, или вообще не намерена. Сумочка у Оксаны была небольшая, но весьма вместительная.
Я, от нечего делать, тоже присел на перила и стал беззастенчиво изучать содержимое открываемых Оксаной по очереди многочисленных внутренних отделов, карманчиков и каких-то нашитых прямо на подкладку полотняных пазух и мешочков.
В глубине ее расстегнутой косметички, среди карандашей, помад и наваленных в кучу разнокалиберных пластмассовых коробочек с румянами и пудрой, поблескивал золотым ободком дешевый китайский презерватив.
Мне сразу стало как-то очень грустно и нехорошо.
Видите ли, я не люблю девушек, таскающих с собой средства индивидуальной защиты и предохранения. Ну… не люблю и все тут.
Казалось бы, что в гондонах этих, на “всякий случай” в сумочку положенных, плохого? Тем более, что прямо напротив моего поста, на обочине Волгоградского проспекта, висит огромный рекламный щит, где черным по белому аршинными буквами написано: “Выбери будущее без СПИДа – предохраняйся всегда!” Правда, в самом низу этого билборда из красящего баллончика – как только дотянулись, умники?! – по-хулигански намалевано в духе последних пожеланий нашего президента: “Всем болезням вопреки – размножайтесь, мудаки”! Но это так, – неразумный глас народа… да и только.
Так вот, хочу ответственно заявить: постоянное ношение в сумочке контрацептивов и хранение их в удобных и легкодоступных местах в корне меняет мое (да и не только мое) представление о женщине. О любой женщине. Особенно о приезжей.
Свободная современная девушка, постоянно готовая к случайному, ни к чему не обязывающему, но и ничего не дающему ей, кроме сиюминутного удовольствия, сексу, на мой далеко не пуританский взгляд, является существом, по сути своей, абсолютно развратным, крайне циничным и глубоко несчастным.
Да, все мы находимся в постоянном ожидании чуда (особенно по молодости лет), все надеемся встретить своего неотразимого принца на белом “Лексусе” или свою обворожительную принцессу на бриллиантовой горошине. Оправданы эти мечты или нет – сейчас речь не об этом. Но! Быть готовым к обретению своего счастья и при этом таскать в косметичке презерватив… это верный признак необратимой потери морально-нравственных ориентиров и глубочайшего духовного обнищания. Ибо чудо зарождения серьезных человеческих отношений категорически не совместимо с блядской идеей защиты своего здоровья и соблюдения контроля над рождаемостью…
Другое дело – проститутки. Но сейчас мы говорим не о них. (Хотя они, наверное, тоже ждут своих принцев, а некоторые из них, окончательно устав от повсеместного мужского свинства, тоже, уподобляясь нам, мужикам, начинают, – совершенно не придавая этому никакого особого значения, – ждать своих – близких им по духу и сексуальным предпочтениям – принцесс.)
– Значит, не будет его сегодня?
От Оксаны исходил какой-то легкий, очень приятный запах хороших и дорогих, никогда не встречавшихся мне ранее, духов.
Волосы, покрашенные в “блонд” и сильно выгоревшие на ярком летнем солнце, а также глубокий темно-коричневый загар свидетельствовали о том, что работает она на открытой уличной точке или вообще торгует на улице с лотка.
Я так глубоко задумался, что сразу и не понял о ком она спрашивает. Ах, ну да – Роскошный! Неужели этот жирный хомяк произвел на нее такое впечатление, что ради него она приперлась, на ночь глядя, ко мне на пост? (То, что она высмеивает и ругает его, так сказать, за глаза, еще ни о чем не говорит. Такая манера поведения как раз и является верным признаком тайного интереса и скрытого сексуального вожделения… Не из-за проспоренной же бутылки водки она сюда приперлась, в самом-то деле… Или я ей, кстати, чем-то приглянулся?..)
– Ну, нет его – и не надо. С тобой посижу, – словно прочитав мои мысли, откликнулась Оксана и подняла на меня свои печальные, слегка прищуренные глаза.
Мучительное отсутствие спасительного для меня в таких ситуациях алкоголя, как всегда, многократно усилило мою неуклюжую застенчивость (или застенчивую неуклюжесть).
Как это у других только получается? На трезвую-то голову? Как выходит? А я? Что я за мудак такой?! Что за рохля?! – занялся я бессмысленным самобичеванием, вместо того чтобы предпринять хоть какие-нибудь ощутимые попытки по обольщению и подготовке если не к телесной близости, то хотя бы к налаженному и фривольному общению с этой весьма приятной на вид, но грубоватой и высокомерной жительницей города Луганска.