Оберег от порочной любви
Шрифт:
– Ну, друг мой, мало ли, что ты хочешь. Полежи, отдохни, наберись сил, заодно похудеешь, кормить тебя на убой запрещено, это пойдет на пользу.
– А ты уйдешь? Я от ревности здесь подохну.
– Подохнуть тебе точно не дадут, а я сейчас у мамы, ревновать не к кому, завтра опять приду. Юрка, как я рада, что ты очнулся и вредничаешь.
Она уперлась подбородком в его грудь, смеялась и говорила о всякой ерунде, а он старался не возвращаться мыслями во вчерашний день, наслаждался сиюминутностью. Вот так бы и прожить жизнь в любви и согласии, этого он был лишен, но не дадут – что не дадут, помнил.
Когда Тори уходила, он спохватился:
–
– На тумбочке. Я его зарядила, зарядка внутри тумбочки. До завтра.
Она послала ему воздушный поцелуй и ушла, Брасов же, вспомнив к этому времени все, схватился за телефон и позвонил Илье:
– Как моя дочь?
– По-моему, отлично. Она не догадывается, что находится под наблюдением. Или вы хотите снять слежку?
– Ни в коем случае. Берегите ее, Илья. Особенно сейчас.
Да, особенно сейчас, ведь он в больнице. Вообще-то, находясь на расстоянии, он и на воле вряд ли способен ей чем-то помочь. Другое дело Илья.
28
Его хватило на неделю бесполезного лежания, потом он затребовал свои вещи, позвонил Тори, чтобы приехала за ним. Она примчалась, пыталась уговорить его не дурить и полностью пройти курс лечения, да разве ж он послушался! В машине Брасов набросился на нее с поцелуями.
– Юрка, ты ополоумел! – отбивалась Тори. – У тебя постельный режим.
– Да-да, поехали. Сейчас доберемся до кровати и устроим постельный режим до утра. Я соскучился.
– Да я не про этот постельный режим, – трогая машину с места, рассмеялась она. – Я про больничный.
– Тори, – приложил он руку к груди, – ну не могу я там больше находиться. Это же тюрьма. Ничего нельзя! Только и слышишь: больной, лежите! От этого скорее умрешь, чем от бурной деятельности. Дай же мне сигарету!
Если начистоту, то бегство из больницы обусловлено двумя причинами. Первая: если его надумали «нежно» убить, как ту же Наташку, то достанут даже на орбите в космическом корабле. А желательно побороться, что-то предпринять, как-то защититься, чего не получится в больнице. Кстати, за неделю он выработал тактику. Что нужно делать? Конечно, идти в милицию, теперь он это понял. Вторая причина – Тори. Ее рядом нет, значит, ему не спится, не лежится, аппетит пропадает, мысли одна ужасней другой. Способствует это выздоровлению? В таком режиме тревоги долго не протянешь и со здоровым сердцем, следовательно, незачем одиноко валяться на узкой койке в палате, лучше дома поваляться с Тори на широкой кровати. Сколько там радостей в жизни, неужели пренебрегать ими?!
– Скажи, только честно, наши невидимки давали о себе знать? – полюбопытствовал Брасов.
– Представь, я стала о них забывать.
– Напрасно. Я ведь на той улице очутился, потому что мне позвонили и настойчиво предлагали посмотреть в окно. Посмотрел, а точно под окном ОНА стоит, смотрит прямо на меня...
– Не вспоминай, прошу тебя. – Тори догадалась, о ком он говорит, естественно, испугалась повторного приступа.
– Нет, все нормально. Я пока лежал, досконально вспомнил, что произошло, как видишь, остался жив. Выбежав на улицу...
Детально Брасов и рассказывал, а Тори внимательно слушала, управляя автомобилем, не задавая вопросов, не ахая и не охая, не выражая сочувствия к пострадавшему, как это бывает в подобных случаях. И когда подъехали к подъезду дома, из машины не выходили, потому что Брасов продолжал делиться впечатлениями:
– Знаешь, Тошка, у меня было чувство, будто я очутился на другой планете, где жизнь построена на иных законах. И там то, что у меня в голове, имеет способность оживать, мое воображение рождает вполне реальные образы. Как в «Солярисе», помнишь? Куда ни кину взгляд, везде она, так сказать, размножилась, с той только разницей, что когда я подходил к ней, это была другая девушка. Все у нее то же, от одежды до волос, а лицо другое. Перед смертью, в ресторане, Лешка мне говорил об этом, приплел фильм «Солярис», а я тогда его не понял. Теперь понимаю, что с ним происходили те же события. И знаешь, сейчас мне кажется, его не убили, думаю, он сам прыгнул, потому что ему стало так плохо, как мне. Он хотел избавиться от кошмара и нашел способ, который ему подошел.
– А ты не нашел способа избавиться?
– Нашел. Не знаю, поможет ли, но нашел.
– Какой? – подхватила кровно заинтересованная Тори.
– Расскажу начальнику УВД, мы с ним знакомы.
– Все-все расскажешь?
– А другого выхода нет. У меня было много свободного времени подумать, проанализировать наше положение. Самостоятельно мы себя не сможем уберечь, потому что не знаем, кто играет на нашем прошлом. Прямо сейчас позвоню ему, договорюсь о встрече. Идем?
Начальник находился вне черты города, обещал приехать завтра, а послезавтра прямо с утра, сказал, будет ждать у себя.
– Ну, вот и все, – улыбнулся Брасов. – Послезавтра утром.
– Это правильный ход, Юра, – поддержала Тори. – Худая слава или хорошая, какая разница? Может быть, нас будут клеймить позором, вторгнутся в нашу жизнь, но мы-то будем живы. Хочется в это верить.
И он верил, надеялся.
Не вынес Брасов еще один день сидения в четырех стенах, на следующий день с утра умчался на работу. Тори не возражала, понимала, некоторых людей работа греет и является приоритетной, а у Юрки столько проблем.
Куда ж от них деться – от проблем. Брасова не было всего ничего, а работа забуксовала, хорошо хоть не остановилась. У него безупречная репутация, поэтому недостающие материалы для ремонта давали в долг, бухгалтер без его ведома не тратила ни копейки. Брасов расплатился с долгами, в конце рабочего дня провел совещание, которое бросил из-за... Но сегодня принял решение не вспоминать о том дне, когда стоял всего на шаг от смерти.
У него вошло в привычку на закуску изучать документы, не потому что не доверял своим работникам: потому что любой человек допускает ошибки, а в его положении погорельца ошибки нежелательны. Поскольку бумаг скопилось много, он задержался надолго, считая, что на завтра откладывают только ленивые, это потом дорого обойдется. Да и время за работой проносится мухой. Позвонила Тори и поинтересовалась, когда он приедет.
– Еще часок, и я твой. Да, приготовь жареного до корки мяса, картошки фри...
– Юрка, тебе нельзя.
– Льзя, льзя, – хихикнул он. – Иначе я от диеты погибну. Один разок, а с завтрашнего дня, клянусь, буду есть, что дашь.
– Ладно. Но я чувствую себя убийцей.
– Из твоих рук приму и смерть в виде канцерогенов, главное, побольше их наготовь.
Тори отчитывала его, а Брасов тихонько подошел к двери, резко открыл ее и заглянул в приемную. Лина подслушивала! Ну, не зараза, а? Он кашлянул. Лина кинула трубку, преданно уставилась на него.