Оберег Святого Лазаря
Шрифт:
Он так уверенно возится с двумя проводками, красным и черным, соединяющими аккумуляторы наших авто, что я не сомневаюсь в успехе.
Но… снова и снова мой автомобиль жалобно голосит вместо того, чтобы довольно заурчать заведенным двигателем.
Логично! Даже между нашими машинами нет ничего общего! Что уж тут об их владельцах говорить…
– Ничего не вышло, – парень с понурым видом разводит руками. – Автослесарь из меня так себе. Могу разве что подвезти вас!
Понимая, что мой путь на эшафот начинается,
Он ведет свою пижонскую машину очень нервно.
Неужели его руки, сжимающие руль, немного дрожат?
От нас обоих пахнет грозой, вокруг сверкают молнии, воздух наэлектризован так, что дышать почти невозможно.
Денис резко тормозит на светофоре – и меня накрывает волной неконтролируемого вожделения.
С ним – та же беда, та же болезнь; синхронно, в унисон.
Мы целуемся, как вампиры, вгрызаясь в губы до крови.
Мы трогаем друг друга, слипаемся, ломаем ногти, пытаясь добраться до кожи сквозь невыносимо громоздкие слои одежды.
Выломать бы эту коробку передач к едрене фене!
Как же она мешает, торчит между нами, впивается в ребра…
Денис, тяжело дыша, отрывается от меня и хрипит:
– Подожди пять минут, давай заедем в какой-нибудь двор. Иначе я изнасилую тебя прямо на дороге.
Пять минут – это преступление. Это века, бесконечная вечность. Успеваю соскучиться по его губам миллион раз, забыть и снова вспомнить, как пахнут его волосы, испугаться жаждущей огненной влажности внутри моего тела.
Наконец машина останавливается.
Как пьяные, перебираемся на заднее сиденье, сплетаемся руками, ногами и с торопливой виноватой нежностью помогаем все сорвать, обнажить, заласкать.
В какие-то доли секунды успеваю подумать: «Ура, все, мне больше не надо ничего хотеть, мы это сделали, он во мне, ближе не бывает».
Опять получается дышать.
Его ладонь зажимает мне рот, и я завожусь еще больше.
«Ты всю Москву перебудишь».
Кажется, Денис шепчет что-то еще. Но я уже не различаю его голоса. Ничего не остается, кроме моего тела, которое, наконец, жадно получает горячую упругую плоть.
Он успевает стащить меня с себя перед тем, как кончить.
Денис стонет, запрокинув голову; свет фонаря беззастенчиво подглядывает за истекающим спермой членом. А меня вдруг начинает просто трясти от ненависти к еще вздрагивающему от сполохов оргазма мальчику.
Свинья! Скотина! Урод!
Что он наделал?
Что на меня нашло?
Зачем я переспала с этим недоумком? Как я могла его хотеть?! Да он в сексе – просто ноль без палочки! И член у него какой-то недоразвитый, у Леньки намного красивее. И лицо у этого Дениса – ничего особенного, смазливый самодовольный юнец!
Господи, господи, какой же я была счастливой!
Как я любила до изнеможения заниматься сексом с Леней, потом сидеть на кухне в его
И вот именно теперь я отчетливо понимаю – больше так не будет уже никогда. Я предала и растоптала свое счастье. Ради чего? Пары бесхитростных телодвижений, которые, как мне теперь кажется, я даже уже не помню?! Ради чужого незнакомого человека, к которому сейчас я не испытываю ничего, кроме жгучей ненависти?
Блин, какая же я дура! И какой же он козел!
Возможно, я высказала бы все это Денису прямо в лицо – если бы сама пару минут назад не хотела бы его как умалишенная.
В чем можно упрекать того, кто просто ответил на твой поцелуй?
Молчу, хмурюсь.
Открываю окно – меня тошнит от запаха туалетной воды Дениса…
– Жалеешь? Пожалуйста, не надо, – он счастливо улыбается. – Наташ, ради таких минут многие готовы отдать жизнь. Уметь хотеть до полной потери контроля над собой – это дар.
– Это распущенность, детка.
– Пожалуйста, не называй меня так! Ненавижу тупые американские фильмы!
– Хорошо, детка.
– Солнышко мое колючее… Ты такая красивая… Я тебя увидел, и меня как током стукнуло.
– Я вижу. Больной на всю голову. И я сама не лучше. Мой сын тебя старше.
– Ну и что? У красивых женщин нет возраста. А ты не просто красивая, ты… Не могу подобрать слов. Ты живая, ты притягиваешь. Со мной никогда не было ничего подобного, никогда в жизни!
– Оденься, – бросаю ему его свитер и истерически хохочу: – Ты не знаешь, где мое белье?! Блин, я сошла с ума! Сейчас четыре часа ночи! Завтра, то есть уже сегодня, у нас опять запись испытаний. Я не ложилась спать, не поменяла одежду! Я даже трусы не могу отыскать! Куда ты их засунул?!
Он шарит руками по сиденью и протягивает мне кружевной комочек:
– Вот, не беспокойся! Уверена, что хочешь их надеть?
Даже в полумраке видно: в его глазах столько теплого счастья, что я невольно улыбаюсь.
Денис продолжает:
– Ладно, может, ты и права. Давай я отвезу тебя домой. Лучше пара часов сна, чем бессонная ночь.
Домой?
Меня обжигает стыд.
Чувствую, как начинают пылать уши, потом щеки, и вот уже жар льется вниз, стекает по груди и спине.
Нет, нет, сейчас домой точно нельзя.
Каждая клеточка моего тела пахнет изменой.
Я еще не знаю, как к этому относиться. Я не готова все это объяснить мужу. Я…
Из сумки вдруг доносится звонок телефона. Узнаю установленную на номер Лени мелодию и вместо привычной радости чувствую горечь.
Оказывается, у измены горький вкус.
Может, это глупо – хотеть прожить с мужем в любви и верности всю жизнь. Но я этого и правда очень-очень хотела. Только у меня ничего не получилось…