Обещание счастья
Шрифт:
На лбу Джин появились две вертикальные морщины, знакомые Маргарет и означающие, что мать волнуется.
– Иногда мне кажется, что я вообще не должна уезжать. Индия – это же безумие.
– Значит, консульская служба направляет Генри в Индию? И тебе придется ехать с ним туда? Может, поэтому ты так и взволнована?
– Должно быть, глупо с моей стороны думать о замужестве после стольких лет вдовства.
– Напротив, это вполне разумно.
Джин выглядела усталой. Казалось, за годы работы в библиотеке она поблекла так же, как обложка книги, когда-то глянцевая. Ей не хватало
– Знаешь что, мама, – решительно начала Маргарет, – Генри – хороший человек, и тебе очень повезло. Я рада за тебя. Перестань беспокоиться за меня. Все будет в порядке. Я справлюсь с любыми трудностями.
– Верно, ты сильная. Но я оставляю на тебя Найну. Когда на твоем попечении шестилетний ребенок, это не лучшее начало семейной жизни.
– Успокойся. Я люблю Найну, да и Адам не возражает.
– Он действительно благородный принц. Но и ты, Маргарет, принцесса, красивая и добрая. По-моему, ты даже слишком уж хороша.
– Слышу слова любящей матери. А теперь, если не возражаешь, я хочу почитать, а потом пойти прогуляться.
Послеобеденное солнце грело слабо, старый, чахлый куст сирени был еще таким же голым, как зимой. Сидя в кресле у окна, Маргарет разглядывала знакомый пейзаж, а между тем в голове ее роились тревожные мысли.
Девушка радовалась тому, что родилась в этом доме, и теперь, когда мать оставляет дом на нее, возможно, она и умрет здесь. Нет, конечно, не в этой комнате, а в большой, напротив холла, с массивной темной кроватью и гардеробом, который, как казалось Маргарет в детстве, возвышался над ней темным гигантом.
Она вспомнила о своих детских мечтах стать врачом, о том, как представляла себя в операционной или даже в плавучем госпитале, несущим чудеса современной медицины в отдаленные уголки мира.
– Нельзя овладеть всеми профессиями, интересными тебе, – говорили ей друзья. – А интересуешься ты слишком многим.
Повзрослев, а особенно в последние годы в колледже, Маргарет поняла, что должна сделать выбор. Адам был старше ее и внутренне готов перейти от студенческой жизни к работе. Еще в колледже он стал членом студенческого общества, сейчас наверняка получит диплом с отличием и за ним уже закреплено рабочее место здесь, в Элмсфорде, в одной из самых преуспевающих компьютерных фирм штата. Перед Адамом открывались блестящие перспективы. А для Маргарет медицинский факультет оставался неосуществимой мечтой, поскольку университет штата находился более чем в двухстах милях от Элмсфорда.
Но у них с Адамом не возникало сомнений в этом решении – совместном решении. Они были всем друг для друга. Именно всем.
Внезапно Маргарет охватила жажда деятельности. Она вскочила с кресла, натянула свитер и стремглав сбежала по лестнице.
Во дворе Джин качала Найну на качелях.
– А я думала, что ты занимаешься, – удивилась мать.
– По-моему, я уже выучила все, что нужно.
Джин улыбнулась, как обычно, скрыв тревогу
– А я-то говорила знакомым, что если тебе нечего читать, ты читаешь телефонную книгу.
Так оно и было. Воображение переносило Маргарет на вершины гор, в прошлое, в неведомые места. Сегодня утром она прочитала в телефонной книге забавное имя: Сократ О'Брайен. Возможно, в прошлом какой-то О'Брайен был моряком, плавал в Средиземном море, познакомился с гречанкой и привез ее в Америку? А этот Сократ – их сын? Или эти О'Брайены – ученые, изучающие древность и называющие своих детей, например, Психеей или Кассандрой…
Качели поскрипывали, раскачиваясь вверх и вниз. И было нечто гипнотическое в этом монотонном, равномерном скрипе. Казалось, они скрипят: Психея, Кассандра.
Когда качели взлетали вверх, ноги Найны оказывались выше головы, и она весело смеялась, а когда качели падали вниз, девочка вскрикивала в притворном страхе. Ее привезли сюда из Чикаго после того, как умерла сестра Джин. Найна стала ребенком Джин и Маргарет, точнее, ребенком Маргарет. Невинная малышка, плод беззаботных любовных утех, никогда не знала своего отца.
«Найна, Найна», – скрипели качели.
– Что случилось, Маргарет? Ты как будто за тысячу миль отсюда, – заметила мать.
Маргарет подошла ближе.
– Мне нужен свежий воздух и разминка. Я целый день проторчала в доме.
– Это все нервы. Я помню, как волновалась перед свадьбой. Пойди, дорогая, прогуляйся.
На красивую старую улицу выходили фасадами ухоженные дома. Позади многих из них были сады и огороды, почти во всех держали собак, которые бродили по своим владениям с хозяйским видом. Маргарет и Джин тоже имели огород, очень хороший, и сами возделывали его, а вот собаки не завели.
«Заведем собаку, когда Найна подрастет. Общение с животным пойдет ей на пользу», – подумала Маргарет.
Мысли ее перескакивали с одного на другое, избегая реальности. Она шла, опустив голову и засунув озябшие ладони в карманы свитера.
Миновав улочки девятнадцатого века, Маргарет спустилась в современный город, в который превратился Элмсфорд. Здесь располагалась центральная библиотека – увитое плющом здание в готическом стиле, где мать работала старшим библиотекарем. По соседству находилась средняя школа, где новичок Маргарет Келлер привлекла к себе внимание старшеклассника Адама Крейна. Разумеется, они задолго до этого знали о существовании друг друга, однако «знать о существовании» и «привлечь внимание» – совершенно разные вещи. Прошли годы, и вот теперь в шкафу Маргарет лежали подвенечное платье и атласные туфли.
Задумавшись, девушка пришла на игровую площадку. Отсюда открывался вид на реку, по ближнему берегу которой высились промышленные предприятия. За рекой на сотню миль тянулись поля кукурузы и пшеницы, а среди них, как островки в море, зеленели небольшие рощи.
Маргарет считала, что в теплом приятном месте, как Элмсфорд, ей было хорошо расти самой, да и для воспитания детей город благоприятен. Она не любила странствия, как и Адам, хотя в мыслях он блуждал очень далеко. И вот сейчас девушка стояла на площадке, продрогшая от пронизывающего ветра, и размышляла…