Обещание тигра
Шрифт:
Я настолько освоилась, что отказалась от своей защитной невидимости и подставила лицо горячему солнцу. Когда мне стало жарко, я сбросила с головы покрывало, перекинула его через локоть и, намочив кончики пальцев в фонтане, побрызгала себе на лицо и шею. Жужжание пчел и пение птиц настолько убаюкали меня, что я почти забыла, где нахожусь и, главное, кто я такая. Сейчас я была просто девушкой, которая любит цветы.
Вскоре среди моря белых и розовых лотосов я заметила нечто настолько необычное, что не сразу поверила своим глазам. Это был тот самый фиолетовый водяной цветок, который в памятную ночь своего шестнадцатилетия я увидела в фонтане нашего раджи.
– Невероятно, – прошептала
И тут за моей спиной раздался глубокий мужской голос.
– Не соглашусь, он воистину единственный на свете.
Ошеломленная, я выронила цветок и обернулась. На площадке в центре лабиринта стоял тот самый молодой принц, которого я так и не смогла забыть за прошедшие долгие недели. Я заморгала, ослепленная широкой улыбкой, просиявшей на его лице, когда он шагнул мне навстречу. Однако тут же спохватилась, поспешно набросила покрывало на лицо и волосы, и опустила голову.
Молодой принц замер, увидев мое смятение.
– Приношу свои извинения. Я не хотел вас потревожить.
Мой язык вдруг прилип к гортани. Я хотела заговорить с ним и не могла сообразить, что сказать. Но принц повел себя необычно. Вместо того чтобы настойчиво потребовать ответа или рассердиться на мое молчание, он подошел к фонтану и поднял цветок, который я от неожиданности обронила на камень. Принц бережно вернул его на место, к другим лотосам.
– Прекрасный, не правда ли? – спросил он так, словно не ждал от меня ответа. – Я увидел этот цветок в саду Бхринама и перед отъездом попросил срезать его для меня. Мне кажется, он должен понравиться моей матери.
– Он прелестен, – прошептала я.
Крохотная рыбка стремительно вынырнула на поверхность, напомнив мне о стайке золотых карпов, резвившихся в фонтане в ту ночь, когда я стояла рядом с этим принцем. Только на этот раз он знал, что я здесь. Словно прочитав мои мысли, принц негромко сказал:
– На родине моей матери рассказывают сказку. Далеко-далеко, в одной стране есть река, где живут золотые рыбки. Иногда, раз в столетие или еще реже, случается чудо – целый косяк маленьких рыбок отправляется в долгое странствие к истокам реки. Там путь им преграждает высокий-превысокий водопад – непреодолимое препятствие для крохотных золотых рыбок! Но самая храбрая рыбка, которой хватит упорства и мужества проделать трудный путь к вершине водопада, будет благословлена богами и сможет просить у них любую награду.
– Что могут боги подарить золотой рыбке? – с любопытством спросила я.
– О, они превратят ее в огромного дракона! Не зря великий водопад у истока Желтой реки Хуанхэ называется Вратами дракона. Эта легенда говорит нам о том, что любое живое существо, даже такое ничтожное, как рыбка, может превзойти себя. Тот, кому хватит смелости преодолеть тяжкие испытания, обретет свое подлинное предназначение.
Все, что сказал этот молодой царский сын, было исключительно примечательно. И не только потому, что меня покорил его дар рассказчика, но потому, что принц произнес именно те слова, которые мне так нужно было услышать. Я тоже преодолевала страшные испытания, и если на свете есть надежда даже для бессловесной золотой рыбки, то, возможно, боги обратят свои взоры и на меня? Может быть, если я сумею себя проявить, мне тоже подарят то, о чем я мечтаю?
– Прошу прощения за неподобающий вид, – сказал принц, прерывая мои размышления. – Кадам совсем меня загонял. Наверное, решил наказать за долгое отсутствие. Он говорит, что без его каждодневной муштры я безобразно растолстел и обленился.
Он распахнул ворот рубашки и побрызгал водой себе на шею, а я… я облизнула
Кстати, о солнце. Взгляд золотых глаз Кишана, особенно когда он смотрел в мою сторону, излучал столько тепла, что легко мог растопить меня на месте. Признаться, я сама не понимала, почему до сих пор не растеклась лужей и не пролилась в фонтан. Я как раз размечталась о том, как славно было бы стать водой, которой Кишан брызгает себе на кожу, когда вдруг заметила кое-что еще.
Медальон. Он висел на шее у Кишана, и я готова была поклясться, что это и есть тот самый фрагмент, за которым охотится отец. Ледяной страх просочился в мою кровь, остудил пылающую кожу. Я крепко обхватила себя руками. «Что же делать?» Если мой отец узнает, что молодой принц владеет нужным ему сокровищем, он убьет его! Или заставит меня сделать это. В любом случае прекрасные золотые глаза Кишана закроются навсегда. Его тепло сменится холодом могилы. Я задрожала.
– Вы замерзли? – спросил принц. – Позвольте, я провожу вас во дворец?
Я коротко кивнула. Он повел меня в сторону просвета в живой изгороди и по дороге сказал:
– Кстати, меня зовут Кишан.
– Я знаю, – еле слышно прошептала я.
Он обернулся и озадаченно взглянул на меня, но тут же улыбнулся.
– В таком случае у вас передо мной преимущество. Неужели прелестная госпожа не откроет мне свое имя?
Я остановилась, сраженная мыслью о тщетности моих усилий. Как я могу спасти принца и его семью, если отец строит против них такие дьявольские козни? Я подняла глаза и уставилась на шнурок, обвивавший шею Кишана. «Как он умрет?» – спрашивала я себя. Возможно, однажды утром я проснусь и услышу о черных отметинах на его груди? Или он просто исчезнет? Или погибнет от моей руки? Может быть, именно мне суждено вонзить миниатюрный нож в его горло. Или я всего лишь поднесу к его губам чашу с ядом?
Я вдруг почувствовала, что больше не могу на него смотреть. Мое имя было именем его палача. Я была обречена стать убийцей. Но, по крайней мере, молодой принц имел право знать имя той, что отнимет у него жизнь.
– Джесубай, – прошептала я. – Меня зовут Джесубай.
Подобрав юбки, я повернулась, промчалась мимо Кишана и бежала бегом до самого дворца, ни разу не оглянувшись назад.
Я всеми силами пыталась избегать Кишана, но он как будто всегда знал, где меня найти. Он был единственным мужчиной, допущенным в женскую комнату. Очень часто, войдя туда, я заставала Кишана сидящим у ног матери и увлеченно беседующим с ней. Каждый раз он пытался вовлечь меня в разговор, но я под каким-нибудь предлогом уходила. За трапезами я то и дело ловила на себе его взгляды, кроме того, Кишан нередко вызывался быть моим спутником в тех случаях, когда я была вынуждена отправляться на прогулку с Хаджари, усыпляя бдительность моего ненавистного стража.
Наверное, он чувствовал, с каким облегчением я принимаю эту услугу, и во время наших прогулок я часто забывала о присутствии Хаджари. Кишан обладал даром внушать мне ощущение безопасности. Рядом с ним я чувствовала себя почти так же, как тогда в саду. И не только потому, что Кишан был сыном государя, здесь была какая-то другая причина. Только на третий день после возвращения Кишана я поняла, что его присутствие дарит мне надежду. Любой, кто хоть немного узнал бы этого человека, не мог не восхититься стойкостью его духа и твердостью убеждений.