Обещание вечности
Шрифт:
Потом Макс появился в зеркале, встал за ее спиной и наклонился, чтобы проверить прическу, со слегка недовольным выражением лица.
— Как считаешь, все на месте? — спросил он, отступив, чтобы она могла рассмотреть его.
Клер пришлось взглянуть на него, глаза медленно прошлись по его фигуре. Снова ультра консервативный темно-серый костюм, но безупречно скроенный. Макс прекрасно понимал, что подходит ему лучше всего: модная одежда сделала бы его слишком ярким, как неоновый свет. Простая, без прикрас одежда, которую он выбрал, скорее подчеркивала, чем вызывала сомнения в золотистой красоте викинга. Возможно, сухощавые высокие скулы прекрасного лица имели кельтское происхождение, но было еще кое-что — возможно, легкий налет беспощадности, который иногда ощущался в нем. И в очередной раз Клер пришло в голову, что много поколений назад его предок-викинг, совершив набег на английские берега, оставил память о своем визите.
— Безупречно, как всегда, — наконец ответила Клер, и вряд ли он догадался, как много она вложила в эти слова.
— Позволь теперь мне рассмотреть тебя.
Макс взял ее за руку, потянул со стула и повернул к себе для осмотра.
— Все прекрасно, только не хватает серег.
Она и забыла про них. Клер быстро вдела в уши серьги в виде жемчужных капелек, и Макс кивнул, посмотрев на часы.
— У нас полно времени, чтобы добраться до места.
Возможно, это и был всего лишь маленький прием, но дорожка была уже забита автомобилями, когда они подъехали к дому родителей. Оба — и Альма и Хармон — были популярными и дружелюбными людьми, притягивая к себе окружающих своим обаянием. Клер почувствовала неизбежное напряжение внутри, пока приближалась к двери вместе с Максом.
Дверь открылась до того, как они подошли к ней, там стояла Мартина, радостно улыбаясь, великолепная в изумрудно-зеленом платье, которое подчеркивало красивую фигуру, и оттеняло цвет лица.
— Я знала, что ты придешь, — сказала она с торжеством, обнимая Клер. — Мама очень волновалась, что ты не появишься здесь.
— Я же сказала ей, что буду, — ответила Клер, собирая глубоко внутри себя хладнокровие, которое держала как щит между собой и другими людьми, даже собственной семьей.
— О, ты же знаешь, ей все время нужно о чем-то беспокоиться. Привет, Макс, ты выглядишь таким же красивым, как всегда.
В его смехе звучало истинное удовлетворение от комплимента.
— Тебе действительно предстоит поработать над своей застенчивостью.
— Стив все время говорит мне об этом. О, приехали Уоверли! Я давным давно не виделась с Бет. — Мартина махнула рукой проходившей мимо паре.
— Я могу чем-нибудь помочь? — спросила Клер.
— Не знаю. Спроси маму, если сможешь найти ее. Она где-то в доме, но это было пять минут назад, так что можно только предполагать, где она сейчас.
Макс положил руку на талию Клер, когда они вошли в переполненную гостиную, и она немедленно ощутила пристальное внимание множества глаз, поскольку все повернулись, чтобы рассмотреть вновь прибывших. Клер знала, о чем они думают, знала, что все слышали сплетни и разглядывают их, пытаясь решить, верны ли слухи.
— Вы действительно пришли!
Альма сияла, проплывая через комнату, чтобы поцеловать Клер в щеку. Она направила ту же тысячеваттную улыбку на Макса, рельефные губы которого подергивались в дьявольской усмешке. Прежде чем Альма или Клер смогли догадаться, что он задумал, мужчина обхватил Альму руками и поцеловал ее в губы, затем еще раз. Альма засмеялась, но покраснела, когда он отпустил ее.
— Макс, что вы делаете? — воскликнула она.
— Целую симпатичную женщину, — ответил он вежливым тоном, которому противоречил озорной огонек в глазах.
Он потянулся и вернул Клер в кольцо своей руки.
— Теперь мы с Клер должны разыскать какую-нибудь еду — я голоден, да и у нее тоже не было времени на обед.
Клер чувствовала себя оцепеневшей, пока шла вместе с ним на кухню, ощущая взгляды, нацеленные ей в спину, как лезвия ножа. Макс дважды поцеловал Альму, что означало, что он поцеловал мать в два раза больше, чем ее. Клер стояла в стороне, завидуя легкому искрящемуся обаянию, которым обладали Макс и Альма, мечтая быть столь же веселой и простодушной. И Мартина такая же — люди готовы есть с ее руки после нескольких мгновений общения с ней. Всю жизнь Клер окружена красивыми очаровательными людьми, но ей не досталось ни капельки этой магической самоуверенности.
Барная стойка на кухне была уставлена hors d'oeuvres [1] и маленькими бутербродами. Макс безо всякого стеснения набросился на еду, Клер только слегка пощипала бутерброд. Автоматически она пополняла подносы, когда Макс опустошил их, и тарелку с приправами, которую Альма бросила в середине готовки, умчавшись приветствовать гостей. Мать прибежала на кухню, сияющая улыбка озарила лицо, когда она увидела, что Клер закончила приготовления.
— Благослови тебя Господь, дорогая. Я совершенно позабыла, чем занималась. Ты всегда обладала здравым смыслом, невозможно сосчитать, сколько раз Хармон призывал меня остановиться и подумать, прежде чем я начну что-то делать, но ты же знаешь, как я всегда волнуюсь из-за этих вечеринок.
1
hors d'oeuvres (закуски фр.)
Клер спокойно улыбнулась матери, думая о том, что действительно очень любит ее, несмотря на то, что это никогда не было легко — расти в тени красивой матери и такой же красивой сестры. И Альма и Мартина были сердечными дружелюбными людьми, без капли злости. Не их вина, что Клер всегда чувствовала, как они затмевают ее.
Она взяла в руки тяжелый поднос, но Макс быстро освободил ее от ноши.
— Покажи мне, куда это отнести, — сказал он твердо, когда Клер обернулась к нему, вопросительно подняв бровь. — Даже не пытайся таскать такую тяжесть самостоятельно.
Он посмотрел на Альму, потому что та начала поднимать один из подносов, и холодное предупреждение в глазах заставило ее опустить руки и отстраниться.
— Властный, правда? — прошептала Альма дочери, когда они следовали за Максом назад в гостиную.
— У него четкие представления о том, что правильно, а что нет, — сдержанно ответила Клер.
Макс отнес все подносы, затем погрузился в беседу с Хармоном, Стивом и еще несколькими мужчинами. Периодически он глазами находил Клер, в любом месте комнаты, как будто заверяя себя, что она в нем не нуждается.
Клер потягивала «Маргариту» и незаметно поглядывала на часы, задаваясь вопросом, когда они смогут уехать. Прием оказался не таким плохим, как она боялась, но она была утомлена. Сказывалось давление беспокойного дня и напряженной недели. Ободряя себя, она пыталась сконцентрироваться на беседе вокруг.
Кто-то включил стерео, но так как Хармон являлся горячим поклонником блюзов, выбор был ограничен. Туманный жалобный вой саксофона соблазнил нескольких человек на танец. Клер потанцевала с мужем Мартины, затем с лучшим другом отца, затем со старым школьным приятелем. Она пила вторую «Маргариту», когда коктейль забрали из ее руки, поставили на стол, и руки Макса обняли ее.