Обещай мне навсегда

Хаген Лейла

О, Господи.

— Мы должны поговорить об этом с твоим отцом.

***

Тейт

Когда я вернулся домой, я услышал голос Пейсли. Она хихикала. Я направился прямо наверх, но не сразу дал понять о своем присутствии; вместо этого я стоял и смотрел на них через открытую дверь. Они обе лежали на кровати, смотрели на потолок, и что-то зашевелись у меня в груди. Пэйсли так легко смеялась, а Лекси выглядела так, будто она часть этого места. Я сфотографировал их на свой телефон. Лекси была такой

чертовски домашней и милой, что это чуть не убило меня. Она была особенной, и мне предстояло убедить ее в этом. И в том, что она нужна нам.

Что она нужна мне.

Я нанял много людей, которые присматривали за Пейсли, но сейчас все было иначе, потому что Лекси действительно заботилась. Она пробудила во мне то, что я уже давно забыл. Я знал, что она тоже чувствовала притяжение, влечение и связь, которые у нас были.

После развода, я чувствовал себя опустошенным внутри, и я был полон решимости ничего не менять в своей жизни. Альтернатива казалась слишком опасной. Это все еще ощущалось так. Это может плохо кончиться. Моя дочь однажды пострадает. Я бы не стал рисковать. Но я не могу отрицать, что Лекси не заставила меня чувствовать, и это само по себе было чертово чудо.

— Мы должны поговорить об этом с твоим отцом, — сказала она, возвращая меня в настоящее время.

— Спросить меня о чем? — спросил я, войдя в комнату.

Пейсли закричала, спрыгнула с кровати и пошла прямо ко мне.

— Папочка, я хочу сделать мою комнату розовой, — сказала она, уставившись на меня своей зубастой ухмылкой. — Всю.

Я посмотрел на Лекси, не спеша оглядывая комнату. Я старался сохранить здоровый баланс между тем, что позволял моей дочери, и тем, что было под запретом. Я не хотел, чтобы она росла испорченной и избалованной, но я не мог найти хоть одну причину, чтобы запретить ей розовую комнату.

— Хорошо, — сказал я. — Не вижу проблем.

Она еще раз закричала и побежала обратно к Лекси, прыгая на кровать.

Лекси избегала моего взгляда. Я пристально наблюдал за ней. Она пропустила завтрак этим утром. Она написала мне, что проспала, но я подумал, что это не единственная причина. Последнее, чего я хотел, это чтобы ей было неудобно, но, черт возьми, просто быть с ней в этой комнате, в комнате моей дочери — я не мог ясно мыслить. Не тогда, когда дело касалось Лекси, и не тогда, когда я видел, как легко она заставила Пейсли улыбаться. Она также зажгла во мне внутреннюю радость, на которую я не думал, что способен.

— Папочка, уже шесть часов. Мы можем позвонить мамочке? — спросила Пейсли, выпучив глаза.

Я протрезвел мгновенно, чувствуя, что кто-то выкатил на меня ведро льда. Вечером в понедельник мы звонили Норе.

— Да. Позвони ей со своего телефона.

— Я буду внизу, — сказала Лекси, смотря между нами. — Я пойду придумаю что-то на ужин.

— Ты не должна этого делать, Лекси. Я позабочусь об этом после телефонного разговора. Это ненадолго.

Это всегда было быстро. Нора редко интересовалась подробностями жизни Пейсли.

— Ладно. Я подожду внизу и оставлю вас наедине.

После того, как Лекси ушла, я позвонил Норе по FaceTime. Звонок

был для Пейсли, а не для меня, так что я отдал телефон ей, чтобы было видно ее одну на экране, но я был рядом, пока они говорили. Это вошло в привычку. Я хотел уберечь свою дочь от всех, включая ее мать.

— Привет, мама, — сказала Пейсли, когда включилась камера.

— Привет, милая, — сказала Нора. — Что это позади тебя?

— Это гирлянда, мама. Мы с Лекси повесили ее сегодня. Она помогает мне переделать мою комнату в комнату принцессы, и папа сказал, что я могу покрасить стены в розовый.

— Похоже, вы хорошо ладите с Лекси, — прокомментировала Нора.

Поскольку Лекси была в нашей жизни, Пейсли упоминала о ней несколько раз своей матери.

— Да. Она очень дружелюбная, и она такая красивая, мамочка. У нее длинные темные волосы, и она учит меня, как их заплетать.

— Молодец, — сказала Нора.

Ее глаза уже выражали абсолютное безразличие.

Черт возьми. Каждые несколько недель у нее было 10 минут с нашей дочерью. Разве она не могла хотя бы сейчас сосредоточиться на ней?

— Нора, Пэйсли хочет рассказать тебе о своих выходных, — сказал я с нотками предупреждения в своем голосе.

Она сразу же посмотрела на камеру.

— Как прошли твои выходные, милая? — спросила она.

Мои внутренности скрутились в узел. Она всегда задавала открытые вопросы, чтобы Пейсли могла говорить сама по себе, а Нора должна была отвечать только да или нет или улыбаться в нужных местах. Меня это, блядь, достало, потому что моя дочь заслуживала большего. Каждый ребенок заслуживал заботливых родителей, которые их любили, которые их хотели. Пэйсли была такой маленькой, когда Нора ушла, так что я не думал, что она понимала, какие должны быть отношения с матерью, но совсем скоро у нее начнётся подростковый период, и она была очень наблюдательной.

Она уже предлагала мне найти леди, чтобы мы проводили время все вместе, ради Бога.

Телефонный звонок закончился через несколько минут, менее чем через десять. Я заставил себя выдавить улыбку, когда посмотрел на Пейсли. — Хочешь спуститься на ужин, тыковка?

— Да, папочка.

Раздражение и вина пронеслись через меня, когда мы спускались вниз с Пейсли.

Как только я вошел на кухню, негативные эмоции растворились в воздухе. Лекси танцевала вокруг острова. Ее коса распустилась, она двигала бёдрами и подпевала песне, которую она включила на своем телефоне.

Пейсли завизжала от смеха, идя прямо к ней. — Ты умеешь танцевать. Пожалуйста, научи меня, Лекси. Папочка не умеет.

Ее глаза расширились, а затем она покраснела, бегая взглядом с меня на Пейсли.

— О, мне так жаль, — сказала она, пытаясь остановить музыку. — Я думала, вы будете наверху некоторое время.

— Нет, мы уже здесь. Все закончилось, — сказал я, свернув за угол и подойдя к ней. В ближайшее время я не смог бы забыть образ ее качающихся бедер. Все касающееся ее было заклеймено в моей голове. Как она танцевала, как она улыбалась, как вкусно она краснела, когда я даже смотрел на нее.