Обеспечение обязательств (залог, поручительство, гарантия)
Шрифт:
Суть первого из них заключается в следующем. Целью института обеспечения обязательств является повышение уверенности кредитора в том, что он получит удовлетворение по обязательству. Иными словами, при помощи обеспечения кредитор выговаривает себе дополнительные гарантии на случай нарушения основного договора. На мысль о том, что обеспечение устанавливается именно на случай нарушения договора должником, наводят формулировки, которые использованы в ГК РФ для описания конструкции залога, задатка и удержания [164] ; в случае с поручительством законодатель не использует это выражение, что мне представляется скорее стилистической особенностью текста параграфа ГК РФ о поручительстве, чем осознанным желанием исключить установление поручительства именно на случай нарушения основного договора.
164
Положения
В связи с этим представляется достаточно странной ситуация, в которой должник по уже нарушенному договору приводит третье лицо, которое выдает кредитору обеспечение на случай нарушения договора должником, ведь оно – нарушение – уже к моменту заключения этой сделки состоялось!
Разумеется, тот факт, что такой договор, заключенный кредитором и третьим лицом, поименованный ими как «поручительство», не влечет сам по себе недействительности этого договора, суд лишь должен определить его действительную правовую природу и применить к нему соответствующие правила. На мой взгляд, в зависимости от того, о чем именно договорились третье лицо и кредитор, их соглашение можно было бы квалифицировать или как перевод долга (если при этом установлено, что «поручитель» призван заменить первоначального должника), или (что должно значительно чаще встречаться на практике) как вступление (солидарное или долевое) нового должника в уже имеющийся долг (иногда называемое кумулятивным принятием долга). Хотя последняя конструкция действующему ГК РФ не известна, однако такая сделка (вступление в чужой долг) законом не запрещена и потому возможна.
22. Однако возможен и иной подход к обеспечению просроченных требований поручительством, который был широко представлен в судебной практике некоторых окружных судов. Так, суды указывали, что в ГК РФ отсутствует запрет на обеспечение поручительством обязательств, срок исполнения которых к моменту заключения договора поручительства наступил. В связи с этим оснований для иной квалификации (или тем более недействительности) таких договоров поручительства нет.
Именно этот подход был поддержан Президиумом ВАС РФ в деле «Мологский сыродельный завод против Севергазбанка» [165] . Разрешая спор о квалификации послесрочного поручительства, Президиум ВАС РФ указал, что «истечение срока исполнения основного обязательства само по себе не влечет за собой его прекращения исходя из положений главы 26 ГК РФ. Соответственно обязательство продолжает свое действие до полного его исполнения или наступления тех обстоятельств, которые в силу закона являются основаниями прекращения обязательств. Поскольку поручительство отнесено законом к способам обеспечения исполнения обязательств, т. е. неисполненных обязательств независимо от срока их возникновения, предоставление поручительства после наступления или истечения срока исполнения основного обязательства, не исполненного должником, не может служить основанием для признания обеспечительной сделки недействительной».
165
Постановление Президиума ВАС РФ от 28 июля 2009 г. № 7261/09.
В п. 3 комментируемого постановления содержится тот же вывод, но аргументация отличается большей сдержанностью и апеллированием к принципу «можно все, что не запрещено» [166] : «Заключение договора поручительства после наступления срока исполнения основного обязательства, не исполненного должником, не является основанием для признания такого договора недействительной сделкой, так как закон не содержит запрета на установление обеспечения по просроченному обязательству».
166
Что в условиях слабого укоренения в юридическом сообществе принципа свободы договора (а быть может, и свободы вообще) представляется делом далеко не лишним.
23. Проблема квалификации послесрочного поручительства только на первый взгляд выглядит как догматическая головоломка. Отличия второго подхода от первого в части последствий получения кредитором исполнения от третьего лица
Правильно ли, игнорируя вполне, быть может, ясную волю сторон, всегда квалифицировать послесрочное поручительство именно как поручительство? На мой взгляд, нет, так как это серьезное и ничем не оправданное ограничение автономии воли участников гражданского оборота. Кстати, нельзя не заметить, что в целом весьма аккуратная формулировка первого предложения п. 3 комментируемого постановления вовсе не исключает (как может показаться) возможность суда квалифицировать такой договор не как поручительство, а как именно вступление в чужой долг (или перевод долга), договору между кредитором и третьим лицом, хотя бы и названному сторонами договором поручительства, но из которого следует, что третье лицо хотело стать именно содолжником в чужом долге (либо принять на себя чужой долг, освободив от него должника).
24. В п. 3 комментируемого постановления обращается внимание на то, что поручительством могут быть обеспечены и такие недоговорные обязательства, срок исполнения которых определяется по правилам п. 2 ст. 314 ГК РФ (деликтные и кондикционные обязательства).
25. Серьезной практической проблемой является крайне высокий стандарт детализации обеспеченного обязательства, который предъявляется судами для того, чтобы договор поручительства считался заключенным. Судебная практика довольно длительное время исходила из того, что если в договоре поручительства не указаны все условия обеспеченного обязательства, которые могут влиять на размер ответственности поручителя, то такой договор не может считаться заключенным. При этом отсылка в договоре поручительства к договору, обязательства по которому стороны договорились считать обеспеченным поручительством, не признавалась судами в качестве надлежащего описания обеспеченного обязательства.
Такое формальное понимание содержания и существенных условий договора поручительства (которые, кстати, в ГК РФ вообще никак не регулируются и, следовательно, отдаются целиком на откуп самим сторонам договора) может быть объяснено крайне консервативной трактовкой акцессорности поручительства (что, как я показал выше, неверно и противоречит даже букве ГК РФ) и неприятием самой идеи о том, что поручительством могут быть обеспечены даже такие обязательства, которые в момент заключения договора поручительства еще не возникли и параметров которых (сумму, сроки исполнения, размер процентов и т. п.) стороны в момент установления поручительства четко сформулировать не могут.
Кроме того, следует иметь в виду и то, что в отношении другой обеспечительной конструкции с привлечением третьего лица – залога третьего лица – в настоящее время действует правовая позиция, содержащаяся в п. 43 постановления Пленумов Верховного Суда и ВАС РФ от 1 июля 1996 г. № 6/8 «О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса Российской Федерации», в соответствии с которым при установлении залога не должником по обязательству, а третьим лицом в договоре залога не может содержаться простая отсылка к обеспеченному договору; в таком договоре должно быть подробно описано существо обеспеченного обязательства. По всей видимости, основой этой правовой позиции является идея о том, что залогодатель – третье лицо, не имея возможности достоверно знать о состоянии задолженности должника перед кредитором, должен быть защищен от неожиданных и резких изменений размера обременения, лежащего на его имуществе. Эта защита выражается в том, что сумма обременения должна быть положительно указана в договоре залога.
Как мне представляется, суды постепенно распространили эту позицию и на договор поручительства, признав, что отношения поручителя и кредитора не могут возникнуть без точного описания в договоре поручительства существа обеспеченного поручительством обязательства.
Однако такой подход не был поддержан Президиумом ВАС РФ, который при рассмотрении конкретного дела счел, что простая отсылка в договоре поручительства к кредитному договору, обязательства по которому стороны рассматривают как обеспеченные поручительством, является достаточной для того, чтобы считать договор поручительства заключенным [167] .
167
Постановление Президиума ВАС РФ от 21 июня 2011 г. № 1850/11.