Обет любви
Шрифт:
Невольная дрожь пробежала по всему телу Эрика. Он знал, что стоит ему только протянуть руку, и она бросится к нему в объятия, обовьет его шею руками, позволит ему прижать ее к себе и подставит для поцелуя мягкие, податливые губы. И не станет возражать, если он поцелует ее… или даже больше, о чем он и думать не смел. Он знал это так же точно, как знал свое собственное имя, и, Боже помоги, как ему хотелось протянуть руки ей навстречу!
Но вместо этого Эрик спрятал вмиг повлажневшие ладони за спину, с силой прижав их к холодной каменной стене, и навалился на них всем
Марго сделала еще шаг ему навстречу и, будто копируя его, тоже заложила руки за спину, прислонившись к стене, которая отделяла небольшой альков от остального зала.
– Д-добрый вечер, м-милорд, – холодно произнесла она, удивив Эрика будничной невозмутимостью тона. Неужели такое возможно? Как может человеческое существо стоять так близко и не поддаваться пламени страсти, которое в эту минуту пожирало его?
– Добрый вечер, миледи, – откашлявшись, произнес он почти так же невозмутимо, что доставило ему немалое удовольствие. – Слишком поздно для прогулок по монастырю. Не лучше ли вам вернуться в постель? Или вас мучит бессонница?
Марго покачала головой:
– Ничуть, х-хотя я не особенно с-старалась уснуть. А вы, м-милорд… похоже, вам тоже не спится?
– Как видите.
– Да.
Он кивнул:
– Именно так.
Повисла тишина. Оба чувствовали себя мучительно неловко. Марго разглядывала кончики туфель, а Эрик гадал, как она не может слышать грохота его сердца.
– В-вам удалось прочесть письмо, которое я отдала в-вам прошлым вечером? – наконец отважилась она спросить.
«Странно, как это еще недавно пылавшие ладони могут мгновенно превратиться в холодный камень!» – подумал Эрик.
– Да, я прочитал его тогда же, прошлой ночью, при свечах. Было довольно любопытно. Благодарю вас, что нашли возможным дать его мне.
Ее золотистая головка мгновенно повернулась к нему, в темноте сверкнули широко распахнутые от удивления глаза.
– И это в-все, что вы м-можете сказать?! Любопытно, и только?
– Да.
– Н-но теперь-то вы п-по крайней м-мере можете признать, что мы должны пожениться?
– Нет.
– Но… ведь это же письмо моего отца! Разве вы теперь не видите, что он разрешает мне с-самой сделать свой выбор?
Эрику было двадцать три года. В эту минуту он чувствовал себя так, будто за плечами его уже была целая жизнь, полная разбитых надежд и горьких разочарований, хотя на самом деле все было не совсем так. Прошло уже тринадцать лет с тех пор, как он узнал горькую правду о своем рождении, и Эрик привык думать, что ничто в целом свете уже не в состоянии причинить ему большей боли, чем он испытал в тот день.
Но оказывается, он ошибался.
– Вы и в самом деле вольны сделать свой выбор… между законными сыновьями моего отца.
По крайней мере на этот раз она не сможет притвориться, что не поняла его, подумал Эрик.
– Но вы тоже его сын, – прошептала Марго.
Эрик онемел. Покачав головой, он отвернулся и снова устремил взгляд в окно.
Гнев, разочарование и горькая беспомощность не давали ему говорить. Марго немного помолчала, давая ему возможность овладеть собой, за что он был несказанно благодарен.
– М-мой отец имел в виду и вас, точно т-так же как и остальных ваших б-братьев, – наконец прошептала она. – Ему хорошо известно, ч-то я любила вас все эти годы. Именно об этом он думал, когда п-писал, что я буду рада!
Эрик, не веря своим ушам, уставился на девушку:
– Да я не один месяц провел под Шрусбери с вашим отцом, миледи, и он даже и словом не обмолвился о чем-то таком… о каких-то чувствах, которые вы якобы питаете ко мне!
Марго с досадой передернула плечами:
– А с какой стати он должен был об этом говорить? К тому же он, так же к-как и вы, всегда считал эту любовь п-просто д-детской блажью, к-которая со временем пройдет сама собой!
– Может, он и прав.
– Нет! – вскинулась Марго. На лице ее впервые за все это время заиграла улыбка, и напряжение немного спало. – Я буду л-любить вас всю жизнь, Эрик Стэйвлот! И с-сойду в могилу, все еще любя вас! – У нее вырвался нервный смешок, и Эрик, сам не зная почему, вдруг тоже улыбнулся.
– Тогда это просто глупо, миледи.
– М-может быть, и так, сэр. Но мы очень х-хорошо подходим друг другу. Я все г-гадаю, как наши д-дети смогут ужиться с нами.
Улыбка исчезла с лица Эрика.
– Миледи, ваша наивность не уступает вашему упрямству. Даже если бы я когда-нибудь поверил, что вы непременно желаете выйти замуж за такого человека, как я, даже если бы захотел этого так же страстно, как и вы, все равно ваш отец никогда бы не допустил подобного союза. Вы его единственное дитя. Не думаю, что ему придется по душе, если вы решитесь связать свою судьбу с подкидышем вроде меня.
– Н-но ведь все эти годы он не в-видел в этом ничего страшного! – взорвалась Марго. – Поверьте же наконец! С-сколько раз за эти г-годы, стоило мне только заговорить о своей любви к вам, он т-только р-радовался при мысли, что благодаря нашему браку он п-породнится со своим д-добрым другом сэром Гэрином.
– Тогда, значит, ему ничего не известно о позоре, связанном с моим рождением, – настаивал Эрик. – Если бы он знал о том, что я незаконнорожденный, он бы живо выбил эти фантазии у вас из головы.
Марго начинала понемногу терять терпение. На лице у нее появилось уже знакомое ему упрямое выражение, и она стала заикаться сильнее обычного.
– Н-но в-ведь в-вы же д-даже не знаете, т-так ли это на самом д-деле или нет! В-вам даже н-неизвестно, к-кто в-ваши настоящие родители!
– Именно это обстоятельство, миледи, и делает меня совершенно неподходящим для вас супругом, – с горькой усмешкой ответил он, сделав нетерпеливый жест рукой. – Это правда, мне и в самом деле неизвестно, кто я такой и из какой семьи. Неужели вы не понимаете, что я долгие годы ломал себе голову над этим, гадая, кто же я? Да я был бы счастлив узнать, что мои родители простые, бедные люди, которые постарались избавиться от еще одного голодного рта и поэтому решили предоставить меня той судьбе, которую выберет для меня Господь Бог! А ведь все может оказаться куда хуже!