Обет Меченого

После отключения Стрелком «Выжигателя мозгов», в недоступные ранее земли хлынули сталкеры всех мастей. На штурм владений клана «Монолит» пошли отнюдь не только армейские подразделения, кланы и группировки. Подогреваемые байками о несметных богатствах, временно объединялись в команды свободные сталкеры, а кто-то и вовсе шёл в одиночку, надеясь на себя и удачу. В итоге, в руки сталкеров в качестве трофеев действительно попало некоторое количество артефактов, как редких, но ранее известных, так и совершенно новых. Более ценной добычей стали сведения о технологиях их трансформации и приобретении после этого невиданных доселе свойств. Однако количество жизней, заплаченных за каждый такой приз, делало кровавую цену запредельной. Нередко возвращающиеся из сердца Зоны с хабаром становились жертвами разномастных бандитов, активность и численность которых чрезвычайно возросла.

Собственно,

«Штурмом» происходившее назвали исключительно с подачи журналистов, привыкших ради создания экстраординарных новостных выпусков, не задумываясь, приправлять репортажи броскими и сочными эпитетами. На самом же деле имел место массовый припадок по типу Золотой лихорадки, только стреляли в Зоне несравненно больше, чем на родине этого явления. В Припяти и на подступах к АЭС действительно вспыхнули ожесточённые бои, но без малейшего намёка на согласованные действия у разношёрстных атакующих сил. Бойцы группировки «Долг» до ЧАЭС так и не добрались, увязнув на улицах города атомщиков и его окрестностях в стычках с извечными противниками из «Свободы». А ведь, по сути, они — единственная сила кроме военных, способная всерьёз соперничать с вооружённой охраной сердца Зоны отчуждения. Импульсивные и несогласованные атаки облегчали задачу оборонявшим свои территории фанатикам «Монолита». Вдобавок, через несколько дней после начала штурма серия неожиданных и мощных выбросов, отгремевших с очень небольшими промежутками, погубила немало искателей приключений, просто не успевших добраться до подходящего укрытия. В результате боёв — даже локальных успехов кот наплакал, а единственным значимым достижением на фоне длинного списка неудач стала железнодорожная станция Янов, превратившаяся в аванпост «Долга». Все кланы, сильно потрёпанные и ослабевшие после штурма, сосредоточились на зализывании ран и перегруппировке сил.

Через месяц после возвращения Стрелка, по решению ООН несколько стран-участниц ввели воинские контингенты в Зону отчуждения. Охрана периметра значительно усилилась и состояла из подразделений стран СНГ, в то время как «жемчужное ожерелье» опорных пунктов внутри Зоны (десятикилометровая граница) контролировали, в основном, представители НАТО. Утверждалось, что они лучше подготовлены, оснащены, и нарушители, проникшие в Зону, не способны их подкупить в силу языкового барьера и разницы менталитетов.

Из уст в уста передавалась обрывочная информация, переплетенная со слухами и догадками о некоей организации «О-сознание». Стрелок, ставший легендой Зоны, возможно, прояснил бы многое по этой теме, но вскоре он, как сообщили в новостной ленте, погиб при переходе с базы «Долга» на Янтарь, угодив в засаду наёмников. Шёл 2013 год, в Зоне вступала в свои права весна. Выжигатель неожиданно снова вернулся в рабочий режим, правда, теперь он накрывал существенно меньшую площадь: Припять, ЧАЭС и её ближайшие окрестности. Сталкеров и военнослужащих, оказавшихся в пределах досягаемости психотропного генератора, официально объявили пропавшими без вести. Неведомое снова стало далёким и недоступным.

Шнырь легким шагом сбежал по ступенькам в гулкую утробу бара «100 рентген». После возвращения из вылазки в окрестности Радара ему не терпелось промочить горло и поесть нормальной еды вместо консервов. У владельца заведения по прозвищу «Бармен» с недавних пор работали два парнишки, закончивших кулинарный техникум, и надо сказать на неизбалованный местный контингент их стряпня производила самое благоприятное впечатление. В зале по нынешним временам было многолюдно — десятка полтора посетителей. Сизый дым сигарет и самокруток ленивыми волнами плыл по помещению, а сквозь легкий гул полупьяных разговоров на извечные темы время от времени пробивался то звон гранёных стаканов, то бряцание ложек по посуде. Вилки в баре после недавней истории с двумя спорщиками не выдавали. Суть произошедшего банальна: два «принявших на грудь» сталкера выясняли кто круче. Один сказал, что уложит любого не то что ножом, а даже вилкой. Его собеседник в резкой форме засомневался. В результате первый заколол второго наповал ударом в шею, за что, разумеется, был на месте схвачен охраной. Утром, не откладывая в долгий ящик, как только дебошир протрезвел, его расстреляли согласно закону Долга, предусматривавшему за убийство на территории базы клана только такое наказание.

И раньше бывало, что вилку как аргумент пускали в ход при конфликтах, но до таких последствий не доходило. Видимо, именно последний случай переполнил чашу терпения коменданта, наложившего запрет. Конечно, это эмоциональное решение, а не действенная мера — ведь ограничить желание подвыпивших мужиков почесать языками и помериться крутизной практически нереально. Кто-то поймёт, кто-то нет, но Шнырю нравилась эта атмосфера, когда можно себя показать, да других посмотреть. Если утром на лице обнаруживались синяки — ерунда, ничего страшного, его устраивал такой способ скинуть напряжение. Ведь выход в Зону на несколько дней, в течение которых каждая минута требует твоей предельной концентрации, чтобы остаться в живых, даже сам по себе, без перестрелок с врагами и поединков с мутантами, является не слабым стрессом. Поэтому расслабиться, напившись после опасного похода, вытравить спиртным свою эмоциональную память насколько это возможно, чтобы там не висели кошмарные образы, жизненно необходимо для сохранения психики хотя бы на уровне условно-нормальной. Конечно, никто не задумывается об этом с научной точки зрения, всем просто доставляет удовольствие ощущение, когда сжавшиеся в тугой комок нервы начинают постепенно размягчаться под действием алкоголя, и в голове сталкера блаженно формируется мысль из одного слова — «отпустило».

Шнырь заказал тушёной картошки с мясом, овощное рагу, хлеба и, конечно же, водки. Приятелей за другими столами не было, и поэтому когда после третьей стопки выпитой в одиночестве в бар зашёл неизвестный сталкер и спросил разрешения составить компанию, возражений не последовало. Виктор (так его звали), пояснил, что в Зоне недавно, даже «погремуху» ему ещё никто не прилепил. Новичок сделал заказ, и сталкеры опрокинули по сто грамм за знакомство. Как только Виктор узнал, с кем свела его судьба, то обрушил на Шныря настоящий град вопросов. Его интересовало всё: и аномалии, и встречи с мутантами, и места, богатые артефактами, и ветеранские хитрости. Впрочем, найдя благодарные уши и подогреваемый изнутри алкоголем, бывалый сталкер вскоре разошёлся и стал сам сыпать историями, от которых Виктор даже забывал поесть и выпить. Шнырь, действительно, имел в Зоне репутацию отменного следопыта и разведчика. Собственно, и прозвище он получил за способность пролезть или пробраться туда, куда другим дорога заказана. Однако, поскольку специалистов, умеющих читать следы, существенно меньше, чем обладающих навыками разведчика, то частенько его называли следопытом — не в качестве погоняла, а уважительного обозначения редкой профессиональной специальности.

— Сразу видно, что ты новичок, — через какое-то время смеялся Шнырь. — Водку пьёшь вяло и помалу, не по-сталкерски. Смотри, а то так скоро за сотню метров от тебя счётчик Гейгера зашкаливать будет! Водка в Зоне, брат, она первый друг после любой вылазки — радиацию из организма выводит, которую ты по буеракам насобираешь. У сталкеров увеличенная печень — это профессиональное. О! Кстати, классический анекдот в тему! Значит, приходит сталкер к доктору с сильными болями с правой стороны груди. Ну, тот его посмотрел, послушал, пощупал и говорит:

— Придётся вам, голубчик, правое лёгкое удалить!

— Вот ведь, добегался по заражённым местам, — уныло говорит сталкер. — У меня рак?

— Да нет, просто ваша печень не вмещается и легкое выдавливает.

Оба громогласно рассмеялись.

— Прав ты, конечно, зелёный я ещё, — сказал Виктор. — Учиться мне ещё и учиться. Пойдем, покурим на свежем воздухе, а потом ещё закажем и продолжим. А точнее я закажу — надо же отблагодарить за науку!

Выйдя наружу и зайдя за угол, Виктор, покачиваясь, прилепил сигарету к губе и угостил Шныря из пачки Мальборо.

— Дай-ка глянуть. Ого, да это же настоящие американские! Где достал?

— Ща, расскажу, — растягивая слова, пообещал Виктор, попутно щёлкая зажигалкой и протягивая её сталкеру.

Угощаясь огоньком, Шнырь, как и любой другой курильщик, наклонил голову вперёд и почти тут же почувствовал укол в шею. Он отпрянул и увидел Виктора, внезапно ставшего трезвым и с ухмылкой отшвыривающего в кусты что-то вроде тюбика-инъектора. Шнырь не знал, что происходит, но одно понимал предельно точно — перед ним враг. Сталкер кинулся в атаку, норовя попасть правым кулаком Виктору в подбородок. Однако недавний собутыльник легко, даже изящно, нырнул под руку и нанёс мощнейший удар навстречу в солнечное сплетение. У Шныря перехватило дыхание, тошнотворный спазм сжал желудок, а руки и ноги перестали слушаться хозяина, словно всё тело парализовало. Сталкер безвольным мешком рухнул на землю. У него мелькнула мысль, что это действие укола, и он так и умрёт задохнувшись, но секунд через десять Шнырь смог с шумом втянуть воздух. Его тут же вырвало. Понемногу возвращалась чувствительность и к конечностям, осталась только слабость, схожая с ощущениями после пары недель, проведённых на больничной койке.