Обходной путь героя
Шрифт:
– Уж мы постараемся, – обещал богатырь. – Пока будем живы – вздохнуть не дадим. А остроги, думаю, доставим к завтрашнему полудню. Извини, придется вам нарушить режим.
– Заодно и трезубец пришли, – попросил тритон. – Корона-то у меня есть…
– Лучше подарю тебе вилы, – предложил Светлан. – Будешь ими писать на воде.
Д'Элф вновь загоготал, мотая хвостом так, что нимфы с трудом уворачивались от мощных потоков, а Мишке пришлось укрыться за спиной богатыря, дабы не отнесло к стене.
– Есть еще вопрос, который хотелось бы прояснить, – сказал тот. – По моим сведениям, в ваших владениях имеется проход в иной мир…
– Можно подумать, ты уже победил Дьявола! – гыкнул хозяин. – Подавай тебе все сразу, да?
– Понимаешь, не люблю откладывать. Когда еще представится случай?
И представится ли вообще – следовало бы добавить. Кто знает, что будет с нами через пару дней?
– Проход есть, – подтвердил тритон. – А о прочем поговорим после сражения. Если уж тебя так тянет на тот свет.
– Хотя бы скажи: легко ли туда попасть?
– Запросто, – сказал д'Элф. – Но при двух условиях.
– Ну?
– Если ты умеешь летать. И если тебе не страшен огонь.
– Я тебе кто, саламандра с крыльями? – пожал плечами Светлан.
– А это, мил-человек, уже твои сложности.
Глава 3
Обратно возвращались в кромешной темени, едва проницаемой даже для богатыря. Хорошо, д'Элф одарил на прощание светящимися камнями – иначе пришлось бы тратить магию. Его любимицы проводили гостей до границы подводного лабиринта, оставаясь такими же улыбчивыми и безмолвными. И покуда они резвились рядом, по сторонам не тянуло глазеть – тем более, ничего красивей все равно бы не нашлось. А когда прелестницы повернули назад, Светлан с сожалением проводил взглядом их роскошные хвосты, энергично колышущиеся вверх-вниз.
– Сейчас за ухо цапну, – пригрозила из-за спины Мишка. – Чего пялишься?
Оглянувшись через плечо, он произнес:
– Надо ж, ты еще здесь!.. И как столько выдержала в молчании?
– А я умная, – сообщила кроха. – Знаю, когда лучше не встревать в разговор. Раз на кону дело, с трепотней можно погодить.
– Деловая, ишь!
– Вот ты в мои годы… да?
– Вдобавок язва, – усмехнулся богатырь. – Растет смена нашим пчелкам!
– Да уже, почитай, выросла, – заявила девочка. – Конечно, у меня не такие буфера, как у этих пловчих, но мы ведь птицы, а не рыбы, – нам пышности ни к чему.
– Разве у тебя буфера? – поддел он. – О них же уколоться можно.
Мстительно Мишель вдавила ноготки в его плечи. Затем стукнула пятками по бокам Светлана, точно пришпоривая, и скомандовала:
– Ну, поскакали!
– Поплыли, – согласился он.
По наклонной Светлан устремился к берегу, камнем-фонарем разгоняя мглу, выхватывая из тьмы придонные скалы, одетые в густые водоросли, или стайки рыб, ошалелых от внезапного света. Вода омывала его, точно прохладный поток, пытаясь сорвать дерзкую наездницу, – на всякий случай богатырь придерживал ее за локоток.
– По-твоему, этот хвостатый вправду любит свой табун? – опять заговорила девочка. – Разве можно любить сразу стольких?
– Ну, если сложить его привязанности ко всем нимфам, то уж на одну настоящую любовь, верно, наберется.
– А что такое настоящая любовь?
Светлан усмехнулся: ну и вопросец!
– Ты когда-нибудь видела юбилейный салют? – спросил он в ответ. – Ну, такой, в сравнении с коим меркнут прочие, который затевают раз в столетие… Вот и с любовью так же. Выпадает она немногим, а уж чтобы дважды… Но если любовь настоящая, даже смерть не может разлучить любящих – во как!
– Как вас с Анджеллой, да? – уточнило прямодушное дитя.
– Возможно, – ответил Светлан уклончиво.
То есть на свой счет он не сомневался. Лучшего в его жизни уже не будет – просто не может быть. А что до Анджи… Весь год она вела себя безупречно, сделалась ему родной каждым ноготком, каждой складкой. Столько тепла, доверия, страсти!.. Но, видно, у каждого – свой предел.
– А по-моему, лишь ведьмы могут любить в полную силу, – заявила Мишель. – Ну и богатыри, понятно, – прибавила великодушно. – Другие-то мелко плавают и низко летают. Ни ума нет, ни чувств – одни позывы.
– Господи! – изумился он. – А этого ты у кого набралась?
– А что, разве неправда?
– Есть два вечных тезиса, – сказал Светлан, усмехаясь. – Первая: все бабы – дуры. Вторая: все мужики – козлы. Конечно, в обоих есть резон, но заносить их в истины вряд ли стоит.
– Ну, если они верны хотя бы на девять десятых!..
– Можно ж и переиначить, – заметил он. – Если объявить мужчин кретинами, а женщин стервами, промашка выйдет почти такая же.
– Ага! – ухватилась Мишель. – Значит, пропорцию-то признаешь?
– Нет, – качнул головой богатырь. – Думаю, все-таки меньше.
– Восемь десятых, семь?.. Но все равно ж – большинство?
– Хоть это и непедагогично, – со вздохом произнес он, – а насчет большинства соглашусь.
– Ха!..
– Но, – тотчас прибавил Светлан. – Даже при таком раскладе остается множество тех, кого стоит спасать, ибо – люди. А отделить их от «козлов», как понимаешь, довольно сложно.
– Выходит, «козлов» ты не стал бы спасать?
– Я ж не Христос, чтобы прощать каждого. Хотя и пытался заделаться махатмой. Не потянул, увы.
– А все равно ты жалеешь всех, – заметила девочка. – Добрый ты, дяденька Светлан, и это – не лечится.
– Я лишь притворяюсь добрым, – возразил он.
– Зачем?
– Из эгоистических соображений. Люблю нравиться людям.
– Зачем? – повторила девочка.
– Меня это греет. И наоборот, если не угодил кому, делается зябко.
– Но ты ж не вредишь тем, кому хочешь нравиться?
– Ну, стараюсь.
– Значит, и есть добрый, – пришла Мишель к заключению.
– Видишь ли, малыш, добрым нельзя быть по расчету. Это должно идти от сердца.