ОБХСС. Экономическая преступность в СССР
Шрифт:
Постановление ЦИК СССР от 12 сентября 1924 года и изданная в его развитие инструкция говорят о нормах и порядке вывоза и перевода валютных ценностей за границу. Пункт 6-ой гласил, что «вывоз за границу валютных ценностей с нарушением правил настоящего постановления карается в уголовном порядке. Незаконно провозимые валютные ценности конфискуются таможенными органами, как контрабанда».
18 января 1926 года Сталин на заседании комиссии Политбюро высказал мысль о необходимости лишить спекулянтов возможности использовать денежную интервенцию в ущерб государству. Через пять дней после этого заседания 23 января начальник экономического управления ОГПУ Благонравов представил Дзержинскому докладную записку о валютной интервенции, в которой вновь предлагалось арестовать валютчиков, действующих как посредники на валютном рынке.
26 марта была проведена операция на Трубном рынке. За этими операциями последовало еще несколько операций. Всего в Москве было арестовано 186 человек.
В результате резко сократился спрос на валютные ценности. В Москве, например, 5 февраля было продано золотых монет Госбанком на 100 тысяч рублей, 6 февраля на 70 тысяч рублей, 8 февраля – на 51,5 тысяч рублей. В результате по стране было арестовано 1374 валютчика. Отобрано ценностей на 249731 руб.50 коп. Наибольшее количество арестованных было в ПП ОГПУ Западного края – 306, ПП ОГПУ ЛВО – 215, ГПУ УССР – 201. По сводке от 10 апреля 1926 года, по СССР было арестовано 1824 человека, изъято ценностей на 543 975 рублей. 1 марта 1926 года Председателем ОГПУ был подписан приказ N 39, который предписывал принять решительные меры к прекращению контрабандного ввоза и вывоза товаров, привлекая к уголовной ответственности как «поносителей и продавцов, так и пособников, укрывателей и покупателей контрабанды. При этом необходимо было обратить особое внимание на беспощадную борьбу со скупкой в целях вывоза нелегальным путем и валютных ценностей. О принятых мерах железный Феликс настрого предписывал докладывать каждое 1-е и 5-е число.
И дело пошло. Через несколько дней после арестов биржевиков, был повязан и управляющий особой части валютного управления Наркомфина Чепелевский, а 1 марта – и руководитель особой части Волин. Арестовывали и чиновников более мелкого калибра. 29 апреля дело Волина рассматривалось на заседании Политбюро, где было заслушано заявление заместителя председателя ОГПУ Генриха Ягоды. Коллегия ОГПУ вынесла приговор по делу Волина. В соответствии с которым он сам, Чепелевский и Рабинович были приговорены к расстрелу. Извещение ОГПУ обвиняло расстрелянных сотрудников Наркомфина в том, что они, «войдя в связь с отдельными частниками-биржевиками, использовали свое служебное положение для дезорганизации валютно-фондового рынка в целях личной наживы и обогащения связанных с ними биржевиков, чем нанесли советскому государству материальный ущерб».
Пресса гудела: «Московские события произвели на рынок потрясающее впечатление». В момент проведения репрессивной компании золотой рынок в Ленинграде перестал существовать. Валютный рынок был настолько дезорганизован, что достаточно было маленького усилия, чтобы ввести цены в паритетные условия котировок валют на бирже. На июльском 1926 года Пленуме ЦК глава правительства Алексей Рыков, говоря о прекращении валютной интервенции, говорил: «Черная биржа является детищем Сокольникова, он ее родил, он ее питал, он ее растил и кормил все время. И вот это детище Сокольникова – как я докладывал об этом Политбюро, мы уничтожили. И денег на это больше не тратим». Разумеется, политический подтекст акций состоял в борьбе с такими «вождями», как Сокольников – финансовый гений раннего СССР.
Между тем, мошенники искали новые пути для обогащения. В 1928 году Одесский окротдел ГПУ УССР выявил метод выкачки валюты из СССР посредством продажи турецкими купцами друг другу червонцев. Тот или иной купец, не располагая советской валютой, должен был платить пошлину финотделу за покупку червонцев, что ему было не выгодно. В связи с этим проделывалась следующая операция. Лицо, приехавшее в СССР, покупает ниже номинала червонцы у посредника, временно проживавшего в СССР, с оплатой их в Константинополе. Продающему это тоже было выгодно, ибо он червонцы на черной бирже обращает в доллары, которые покупал в то время по 4 руб.50 коп., а в Константинополе продавал по 5 руб. Рубли затем нелегально возвращал в СССР, и круг повторялся. Чем больше денег задействовано в этой операции и чем быстрее их оборот, тем больше прибыли. С целью передачи писем и денег использовались капитаны и члены экипажей судов, курсирующих между Одессой и Константинополем. В Одессу прибыли опытные чекисты из Москвы. И в результате многолюдной операции около сотни ловкачей оказались под следствием…
Исследователь С.В. Богданов отмечает: «Взяточничество среди государственных служащих периода НЭПа являлось специфической формой приспособления к кардинально изменившимся социально-экономическим реалиям общества. Зарплата советских служащих, не входивших в номенклатурные списки, была весьма низкой, да и, с точки зрения социальной защищенности, их положение было незавидным. Соблазнов же поправить свое материальное положение за счет полулегальных сделок с нэпманами было очень много. К данному факту необходимо добавить многочисленные реорганизации аппарата государственного управления, которые перманентно шли на протяжении всего периода существования НЭПа и, безусловно, не только вносили неразбериху, но и порождали стремление отдельных чиновников обезопасить себя на случай внезапного увольнения». С этим трудно спорить.
Первым и самым простым методом нелегальной деятельности по созданию частного капитала было участие его соучастников и агентов в работе государственного аппарата. В составе государственных чиновников был не очень широкий, не очень многочисленный, измеряемый, может быть, всего несколькими десятками тысяч человек, круг лиц, которые использовали начало нэпа в этом смысле. Сами служа в хозорганах, они в то же время организовывали различные предприятия или на имя своих родственников, компаньонов, или даже прямо на своё собственное. А затем перекачивали в эти частные предприятия находившиеся в их распоряжении государственные средства из государственных органов, где они служили. Совершив такую перекачку, они обычно увольнялись и «становились на собственные ноги». Так, что «концы в воду». Это явление было распространено чрезвычайно широко.
Но не менее распространенными в годы НЭПа были и самые примитивные способы обмана трудящихся. Элементарное уличное мошенничество в стиле «ищи дурака». Жертве, с которой подвыпивший мошенник заводил дружескую беседу, предлагалось сыграть во что-нибудь простенькое. Например угадать сколько бревен на барже, а когда жертва крутила у виска, мол как же их сосчитаешь, тогда подзывался мальчик продающий спички, совершенно «случайно» проходящий мимо с кучей коробков в коробе… и предлагалось угадать четное число спичек в коробке или нет.
– Не боись, лапотник, всё без обмана. Сам выберешь коробок из лотка, сам же со своими друзьями и пересчитаешь спички в коробке – уверял крестьянина мошенник.
Крестьянин в надежде на удачу и выигрыш доставал завернутые в тряпицу деньги. А дальше механизм облапошивания срабатывал как дважды два четыре.
Если простодушный говорил «чет», мошенник извлекал из коробка две спички и клал их на стол.
– Вот, – говорил жулик, – чтобы потом сомнений не было, что ты сказал «ЧЕТ».
Ну, а если крестьянин говорил «нечет», нетрудно сообразить, что вынималась одна спичка, и в коробке со 100 % вероятностью оказывалось четное число спичек. Ибо во всех коробках лотка спички были заранее пересчитаны, а правила арифметики всесильны, потому что они верны… Но это всё, как говорится, игрушки. Нас, главным образом, интересуют более крупные дела.
Советский экономист, большевик с большим стажем, Юрий Ларин в 1927 году описал, как появился первоначальный капитал при НЭПе:
«Первым и самым простым методом нелегальной деятельности по созданию частного капитала было наличие его соучастников и агентов в государственном аппарате. Сами служа в хозорганах, они в то же время организовывали различные предприятия или на имя своих родственников, компаньонов, или даже прямо на своё собственное. А затем перекачивали в эти частные предприятия находившиеся в их распоряжении государственные средства из государственных органов, где они служили. Совершив такую перекачку, они обычно оставляли вовсе госорганы и «становились на собственные ноги».