Обиду смывают не кровью...
Шрифт:
– А, - Рита досадливо махнула рукой и направилась, было, в группу, но потом резко развернулась и кинулась обратно: коридорный телефон висел на стене между кабинетом завхоза и пищеблоком.
– Людмила Михална!
– прокричала она в окошко раздачи.
– Чего тебе?
– вынырнула из подсобки повариха.
– Э-э-э-э-э, ты куда в уличном-то? Халат где?
– Да я только спросить, - Рита заискивающе улыбнулась, - мне никто не звонил?
– Ну, ты и спросила! Мне только и дела, что у телефона дежурить. Не знаю, может, и звонил. У Эльвиры спроси.
В
– Ну, я не знаю, я ведь на месте не сижу: обход по группам сделала, пробу снимала, витаминизацию делала, кварцевание проверяла, хлорку в подвале разводила. А чего случилось-то? Кто-то приехал? Или ребёнок заболел? Если на больничный собралась - с Катериной сама договаривайся - смены нет...
– Да не хожу я на больничные, - резко оборвала Рита словесный поток, развернулась и понуро побрела в группу.
* * *
– Алексей Николаич! Вас тут к телефону! Девушка какая-то!
– голос уборщицы звонким эхом отражался от высокого потолка механического цеха.
– Что Вы, Светлана, кричите? Я же не глухой. Скажите - нет меня, - Лёша всем видом изобразил чрезвычайную производственную озабоченность и кинулся к выходу:
– Я - к начальнику депо. Вызывает...
– Она уже три раза звонила...
* * *
– Катя, ну, выручи! Я только до депо и обратно. К шести вернусь, ужином сама накормлю! Ну, пожалуйста! Ну, что ты хочешь?
– Рита готова была пообещать хоть луну с неба.
– Ну, ладно, так и быть - иди, - Катерине и самой было любопытно, что же там такое стряслось с Лёшей.
– Но с тебя причитается!
– Замётано!
– крикнула Рита уже из коридора.
* * *
– Лёша!
Он от неожиданности качнулся в сторону:
– А ты как здесь, Маргариточка? У тебя же смена?
– Поменялась. Как ТЫ? Что с тобой? Я в лесу ждала-ждала, а тебя нет, - её голос зазвенел близкими слезами.
– Тш-ш-ш-ш-ш...- Лёша взял любимую под локоток и повёл вдоль забора подальше от проходной.
– Я уже не знала, что думать...
– Ну, что ты, глупыш... Могла бы позвонить...
– Я звонила, всё утро... Там баба какая-то, голос такой противный. Говорит, что тебя нет, и не знает, когда будет...
– Странно - разберусь, - Лёша построжал голосом.
Наконец, они свернули за угол и отошли подальше от дороги в заросли прошлогоднего бурьяна.
– Что случилось?
– выдохнула Рита, сжав его руки и стараясь поймать ускользающий взгляд.
Лёша горестно вздохнул:
– Видишь ли, Ритусечка, какое-то время мы не сможем видеться. Обстоятельства сильнее нас. Злой рок. Я обречён лишиться того, что люблю больше всего на свете...
– Это чего?
– Рита раскрыла рот от удивления.
– Тебя, любимая! Иначе я навлеку несчастье не только на себя, но и на тебя тоже! Сам я ничего не боюсь, но рисковать тобой - не имею права. Ты понимаешь меня?
Рита так и стояла с разинутым ртом, будучи не в состоянии переварить услышанное.
– Ведь ты
Нежно улыбнулся, обнял и шепнул в самое ухо: - А трусики, ну, те, «Недельку», придётся вернуть...
Тут Риту словно током шибануло. Она вышла из ступора. Резко оттолкнувшись локтями, разорвала кольцо объятий, и на любимого обрушился поток словесных помоев, самыми приличными из которых были: мудак и падла.
Выговорившись, Ритусечка развернулась и, кипя от злости, кинулась на трамвайную остановку.
Всю обратную дорогу брошенная возлюбленная изобретала планы мести. Один лучше другого. Но даже это увлекательнейшее занятие не помогло остудить и умалить обиду. Наоборот, углУбило и расширило - в свете существующих в стране установок.
* * *
Катя без лишних слов поняла, что сейчас соваться с расспросами не стоит и потихоньку смылась.
Рита, не помня себя, на автомате получала ужин, накрывала на столы, собирала и мыла посуду.
В себя пришла только в туалете перед неровными рядами полных горшков.
Горшочек, вари!
– в памяти не к месту всплыли волшебные слова из детской сказки. Рита взяла один горшок и вывалила его содержимое в другой, повторив заклинание: горшочек, вари! Потом - ещё, ещё, и ещё раз. Наконец, горшок был полон. Рита аккуратно упаковала его в полиэтиленовый мешок. Туда же сложила квач - палку с намотанной на неё медицинской клеенкой, разрезанной в виде бахромы - прообраз современного ёршика для унитаза.
В трамвае Рита нервно хихикала про себя, тайком разглядывая пассажиров и прикидывая, что сказал бы каждый из них, узнав, какой груз она везёт.
Нужную квартиру нашла сразу - дорогу подсказали любовь и ненависть.
Бережно поставила свою нелёгкую ношу на пол, распаковала, и начала тщательно и методично обмазывать двери содержимым горшка.
Горшочек, вари!
Остатки вывалила на коврик перед входом, сложила инструменты в пакет и двинула домой. Квач выбросила по дороге: сделаю новый, а горшок сполоснула в луже и припрятала в кустах у своего подъезда: заберу завтра.
* * *
Заведующая сняла трубку после первого же гудка.
– Добрый день. Погадаев.
– Узнала, Владислав Михалыч!
– жизнерадостно поприветствовала Людмила Ивановна начальника троллейбусного депо.
– Как дела?
– Да, дела такие, что сразу и не объяснишь. У Вас работает такая - Чернецова?
– Санитаркой, - Людмила Ивановна слегка напряглась: о Ритином романе она слышала и теперь не сомневалась, что разговор пойдёт именно об этом.
– Тут у меня сидят председатель профкома и жена нашего, - Погадаев говорил медленно, с трудом подбирая слова, - мастера Полетаева Алексея Николаевича. Так вот, она, Полетаева, утверждает, что Ваша Чернецова вчера вечером измазала двери их квартиры...- Людмила Ивановна затаила дыхание, - ...дерьмом.