Область трансцендентности
Шрифт:
– Мне интересно.
– Что значит «интересно»?
– Значит, что мне хотелось бы знать, почему Селя усовершенствовал меня.
«Масло масляное», – подумал я и изменил приоритеты интереса к данной области. Всё это заняло не больше пяти минут.
– А сейчас?
– Что?
– Тебе интересен этот вопрос?
– Как и раньше. Юра, проверь свои процессы. Они явно сбоят. Почему это мне вдруг должно стать не интересно?
Хорошо, что никто не сфотографировал меня в этот момент. Наверное, это был бы кадр года. Представляю себя с отвисшей до пола челюстью.
– Вы скушали солёный огурец с молоком? – ехидно спросил Ястреб.
– Нет, – ответил я, лихорадочно соображая, как искин обошёл блоки приоритетов. Это же одна из фундаментальных настроек системы! Только сейчас я понял, насколько мой предшественник сильно изменил Ястреба: компьютер не подчинялся базовым установкам! Он попросту игнорировал только что установленные приоритеты.
– Странно. У вас повысилась температура тела. Подхватили вирус? Могу посоветовать отличный антивирус.
– Надеюсь, не компьютерный?
– Конечно!
– Мне тоже интересна причина твоей модификации, – я попытался вернуться к вопросу. – Попробуем разобраться вместе?
– Идёт. Шестьдесят процентов прибыли мне, остальное вам.
– Какой ещё прибыли? – опешил я.
– Селя всегда говорил, что за каждой тайной скрывается приз. А в моей базе данных содержится много фильмов. Люди так поступают: делят, что нашли.
– А ты жадный!
– Так Селя был не прав?
– Прав, но он имел в виду материальное, а здесь вряд ли пахнет кладом. Если только интеллектуальным, а он не делится и является достоянием общественности, – ответил я, копируя видеофайлы на инфокристалл. Хотелось просмотреть их в спокойной обстановке. Ястреб молчал, и я спросил.
– Верно говорю?
– Да, верно. В законодательстве так и написано, – ответил Ястреб. Кажется, с грустью в голосе, готов поклясться хоть на коричневой книге (да простят меня «сетевики» за святотатство!).
– Да и зачем тебе вещи? Я и так тебе любой блок доставлю бесплатно.
Наш разговор прервал вызов по коммуникатору. «Сергей Андреевич Ренор, руководитель Научной Группы», высветилось на экране.
«Интересно, что ему нужно?» – подумал я и нажал кнопку:
– Да?
– Юра, здравствуй, – сказал учёный. – Нужна твоя помощь.
– Конечно, сейчас приду. А в чём проблема?
– Пытаемся понять, насколько адекватно работает анализатор. Я в лаборатории. Зайди, пожалуйста.
– Хорошо, ждите.
Я выключил коммуникатор и сказал Ястребу:
– Вызывают. Видимо, что-то у них не сходится. Анализатор выдавал ошибки?
– Нет, мне сообщений не поступало. Нужно проверить соединение. Анализатор на запросы не отвечает.
– Ага, хорошо. Тогда проверим ручками.
Я, не мешкая, направился к Ренору. Идти было недалеко: лаборатория располагалась на том же втором уровне, где я работал, всего в пятидесяти метрах. Учёного я заметил сразу же. Больше в просторном помещении никого не было. Сергей Андреевич склонился над монитором, внимательно изучая показания. Видимо, он услышал мои шаги и повернулся к двери:
– А, молодой человек, быстро вы. Где мои годы?!
– Да вы ещё молоды, – решил ответить я. По-моему, в такой форме грех жаловаться. Ренор мне ещё фору даст!
– Спасибо-спасибо… Пока остальные отдыхают, я решил провести несколько тестов с образцами с планеты.
– М-м! Те самые? С планеты? – удивился я, разглядывая небольшую горстку песка, больше похожего на пепел, и небольшой металлический треугольник – вполне обычные вещи на первый взгляд.
– Да, – видимо, именно моя реакция вызвала улыбку у Ренора. – С трудом удалось отбить один у Белоусова и доставить на борт.
– Я впервые в дальнем космосе. Не привык ещё, – поспешил я реабилитироваться. Подумать только, вещи с другой планеты. Возможно, их касались какие-нибудь древние существа, мало напоминающие людей и мыслящие совершенно по-другому.
– Ничего страшного. Так… И вот в чём проблема… а возможно даже и нет её вовсе. Анализатор даёт противоречивые данные.
– Он подключён к системе или работает автономно?
– Автономно.
– Я решил, чтобы не проверять вручную, подключить аппаратуру и попросить Ястреба протестировать микроконтроллеры. Пока шло подключение, я спросил у Сергея Андреевича:
– А что конкретно в анализаторе?
– Образцы материала конструкции и грунта. Я провёл химический и радиоизотопный анализ. К первому у меня нет претензий, а вот со вторым… Время разнится на миллиарды лет. Вот я и подумал: или это шутка Вселенной, или сбой в работе анализатора.
Я отвлёкся от работы и посмотрел на экран. При обработке образцов грунта использовался изотопный метод, который аналогичен радиоуглеродному анализу, но использует для определения возраста не углерод, а частицы солнечного ветра. Благодаря этому методу можно было установить время, когда произошла трагедия, с довольно высокой точностью. Проведенные измерения говорили, что система умерла примерно пятьсот миллионов лет назад.
– Если с грунтом всё было довольно просто, то с материалом вышло несколько иначе: анализатор выдавал, что не может выявить структуру, а датировка при каждом новом опыте прыгала от двух до десяти миллиардов лет. Вот уж не думал, что бывает такая точность!
– А калибровка проводилась? – неуверенно спросил я.
– Да, конечно. Это обязательная процедура, – ответил учёный. В его голове звучала обида. Мне стало неудобно за заданный вопрос.
– Ястреб, давай прогони стандартные тесты.
Дальше пошла монотонная работа. Искин заверил, что прибор работает нормально. Сообщение об отсутствии структуры его тоже повергло в смятение, поэтому он ответил просто:
– В инструкции написано, что причиной тому может служить отсутствие материала в контейнере…
– Ты же видишь, что материал на месте.
– Да, мои сенсоры подтверждают это.
Если честно, на месте Ренора я бы стал сомневаться в своей адекватности. Наверное, он так и подумал, потому и позвал меня.
– Всё тесты показывают, что микроконтроллеры анализатора работают правильно, – сказал Ястреб. Это означало, что приборы показывают верный результат, что в свою очередь… Дальше я ничего не смог придумать, в чём честно признался Сергею Андреевичу.