Облик грядущего
Шрифт:
Почти тотчас же в стене открывается филенка, и входит стройный, довольно легко одетый красивый молодой человек.
Кэбэл (встает и смотрит на него). Вы хотите поговорить со мной?
Оба инженера откланиваются и уходят.
Морис Пасуорти. Простите, сэр. Я пошел прямо к вам.
Кэбэл. Вы просите об одолжении?
Морис Пасуорти. Об очень большом одолжении. Я хочу быть одним из двух первых людей, которые увидят другую сторону луны.
Кэбэл. Это сопряжено с опасностью. Во всяком случае, с большими трудностями. Говорят, пятьдесят шансов из ста, что можно совсем не вернуться. И еще
Морис Пасуорти. Поверьте, что я не боюсь этого, сэр.
Кэбэл. Очень многие молодые люди не боятся этого. Но почему вам нужно дать эту привилегию?
Морис Пасуорти. Понимаете, сэр, я сын вашего друга. Как будто считают… что вам не следует посылать двух незнакомых людей… – Он не доканчивает фразы.
Кэбэл. Продолжайте.
Морис Пасуорти. Мы много раз говорили об этом.
Кэбэл. Мы?
Морис Пасуорти. Вы пользуетесь таким влиянием в Новом Мире, в Великом Мире наших дней!
Кэбэл опирается на стол и задумывается. Он бросает на молодого человека проницательный взгляд. – Мы? – повторяет он.
Морис Пасуорти. Мы, двое. Это даже в большей степени ее идея, чем моя.
Кэбэл уже понял, что он сейчас услышит.
– Ее идея? Кто это она?
Морис Пасуорти. Человек, гораздо более близкий вам, чем я, сэр.
Кэбэл (спокойно). Говорите.
Морис Пасуорти. Мы уже три года вместе учимся, сэр.
Кэбэл (нетерпеливо). Да, но говорите.
Морис Пасуорти. Это ваша дочь, сэр, Кэтрин. Она говорит, что вы можете послать только свое собственное дитя.
Кэбэл (после паузы). Мне бы надо было это знать.
Морис Пасуорти. Видите ли, сэр…
Кэбэл. Вижу. Моя дочь… Забавно, что я всегда представлял ее себе только маленькой девочкой. И считал, что она в стороне от всего этого… Моя Кэтрин!
Морис Пасуорти. Ей восемнадцать лет.
Кэбэл. Зрелый возраст… Я немножко… захвачен врасплох. И вы вдвоем все это обдумали?
Морис Пасуорти. Это так просто, сэр!
Кэбэл. Да, это просто. Это правильно. Так и должно быть. Именно так! Всем этим прочим тысячам придется подождать своей очереди… Присядьте. Расскажите мне: как вы познакомились с моей Кэтрин?
Морис Пасуорти. Как только начали работать вместе. Это казалось таким естественным, сэр. Она такая прямая и бесхитростная…
Кэбэл и Морис Пасуорти вступают в беседу, и картина бледнеет. Кэбэл еще не освоился с тем, что услышал.
Кэбэл крупным планом. Прошло полчаса. Он уже не в своем кабинете. Он стоит в темной нише у изящно разрисованной узорами стены. Слышится негромкий чистый звук, и он смотрит на телефонный диск, у себя на рукавице. – Да… Кто это?.. Раймонд Пасуорти… Конечно…
Он ждет полсекунды. – Это Раймонд Пасуорти? Да. Я в течение получаса беседовал с вашим сыном. Да. Прекрасный юноша… Вы хотите переговорить со мной?.. К вашим услугам… Я повидаю свою дочь в Спортивном клубе. Он должен с ней там встретиться. Он сейчас только пошел к ней. Не пройдетесь ли вы со мной по Городским Дорогам и в погоду?.. Мы встретимся…
Сцена меняется – показана одна из воздушных Городских Дорог в ярко освещенном пещерном Эвритауне 2055 года.
Здесь мы впервые видим вблизи рядовых людей 2055 года, их костюмы, их манеры. Оборванных нет, и только один человек в чем-то
По переднему плану этой сцены проходят Кэбэл и Пасуорти. Пасуорти – более изящное, складное, худощавое, нарядное и опрятное издание своего предка – Пасуорти первых сцен. Разговаривая с Кэбэлом, он делает несколько шагов на фоне движущейся панорамы города, затем оба останавливаются, опираются на парапет, за которым раскинулся город, и вступают в серьезный разговор.
Пасуорти. Я признаю реальность прогресса, достигнутого миром после того, как им стали управлять Летчики. Это был век чудес. Но не слишком ли у нас много прогресса? Я согласен, что мир, в котором мы живем, прекрасный мир. Немножко искусственный, но – наконец-то! – превосходный. Торжество человеческой изобретательности и человеческой воли! Комфорт, красота, обеспеченность! Наш свет ярче солнечного, и никогда еще человечество не дышало таким дивным воздухом. Мы перехитрили природу. Зачем же нам так настойчиво стремиться дальше?
Кэбэл. Потому что стремление вперед – в природе человека. Самое неестественное в жизни – это удовлетворенность.
Пасуорти. Удовлетворенность! Удовлетворенность – это рай!
Кэбэл. А мы не в раю.
Пасуорти. Да. В самом деле. Раз сыновья восстают на своих отцов…
Кэбэл. А отцы слушаются своих дочерей. Мы оба отцы мятежных детей, а? Старая проблема, Пасуорти! Дитя, которое не бунтует, – пустое повторение. Что нам делать с нашими сыновьями и дочерьми? Отцы, вроде нас с вами, задавали себе этот вопрос еще в каменном веке.
Пасуорти. Но швырять их на луну!..
Кэбэл. Они сами туда хотят прыгнуть.
Пасуорти. Отчаянная молодежь! Зачем им это?
Кэбэл. Человечество – тугой материал. Если бы не молодые с их дерзостью, оно не далеко бы ушло.
Пасуорти. Каждый, пускающийся в такую экспедицию, должен погибнуть. Вы это знаете. Исчезнуть навсегда в этом замерзшем мире.
Кэбэл. Они летят не на луну; они летят вокруг луны.
Пасуорти. Это софистика.
Кэбэл. Они возвратятся.
Пасуорти. Если бы я мог в это поверить!
Кэбэл. Для нас обоих самое лучшее – верить в это.
Пасуорти. Почему нужно было выбрать для этого именно наших детей?
Кэбэл. Наука требует лучших.
Пасуорти. Но мой мальчик! Всегда он был своевольным чертенком. Вас я еще понимаю, Кэбэл. Вы правнук Джона Кэбэла, воздушного героя, который изменил лик мира. Эксперименты у вас в крови. Вы – и ваша дочь!.. Я… я нормальнее. Я не верю, чтобы мой мальчик когда-нибудь сам додумался до этого. Но они сговорились. Они хотят лететь вместе.