Облик сломанной любви
Шрифт:
Глава 2
Я была первым и последним ребенком своего отца. Будучи лишенным родительской любви и проведя все детские годы в приюте, он сделал из меня ту самую папину дочку, с которой сдувают пылинки и одаряют софитами необъятной заботы (по крайней мере именно так отложилось в моей детской голове), дабы восполнить свои пробелы и не зализанные раны. Однако, его желаниям не было суждено сбыться. Может, это такое проклятье?
Когда мне было три года, папа потерял свой бизнес, и мы остались на нуле без средств к существованию. Переезд в рассыпающийся на глазах старый дом, из углов которого пахло плесенью, пустой холодильник с подтекающей морозилкой и запахом тухлятины, дырявые колготки. Мама без перерыва пилила ему мозг, окончательно
Мне было 12. За год до рождения моего брата, мать привела домой своего очередного ухажера. Это была уже ежедневная рутина в нашем доме, так что я даже не обратила внимание на постороннего человека в нашей гостиной, а просто продолжила тихо сидеть в своей комнате и делать уроки, которых за неделю накопилась целая куча. Звонкий смех вперемежку с руганью на повышенных тонах стали таким привычным делом, что не вызывали у меня ни каплю раздражения, а лишь давали мне понять, сколько примерно бутылок завтра можно будет сдать в спецприемник.
–за семь бутылок могут дать денег, которых хватит на пачку гречи. А если взять рис? Он дороже гречки или дешевле?
К сожалению, этот вечер перестал быть обычным, когда дверь в мою комнату распахнулась так внезапно, что по коже пробежали мурашки, а сердце заколотилось, как бешеное. В проеме стоял щетинистый мужчина, от которого несло водкой и машинным маслом. Встряхнувшись, я снова уткнула нос в клетчатую тетрадь с зеленой обложкой. Не мое дело, что ему здесь нужно. Заначки все равно нет, так что он максимум может взять настенные часы (у них села батарейка еще месяц назад, так что время застыло на двенадцати).
Я чувствовала его шаги в мою сторону, но все еще не поднимала головы. Однако, чем ближе он подходил, тем сильнее мое сердце начинало стучать. Он встал впритык к моей спине. Так тошно, что я задержала дыхание. Я чувствовала, как он прикоснулся своим мерзким ртом к моей бледной детской шее, перебирая своими грязными пальцами мои волнистые после косички волосы. Моя так называемая мать валялась в бессознательном состоянии где-то за пределами этой комнаты, а он заходил все дальше и дальше. Мне было так страшно, что я не могла даже закричать, а просто сидела не шелохнувшись, кусая губу и сжимая руки в кулаки в районе своей голубоватой юбки с вышитым кружевом на концах. Да и что бы мог сделать ребенок на моем месте? Разве что смиренно принять свою судьбу.
Резко по всей квартире раздался оглушительный звук стационарного телефона. Слава богу, подумала тогда я, и, улучив момент, пихнула его локтем в пах и выбежала босыми ногами по бетонной лестнице к соседке на два этажа выше, прихватив с собой только школьную тетрадь (я даже не посмотрела по какому предмету) и мишку с надорванным ухом, который был для меня единственным другом. Старушка всегда ждала меня с распростертыми объятиями, несмотря на свои провалы в памяти. Думаю, она считала меня своей давно выросшей дочерью, так как называла меня совсем чужим именем (ну, по правде говоря, меня это мало волновало). Ее квартира была на солнечной стороне, что еще больше тянуло меня в это место. Запахи вкусной домашней еды, теплота и уют, вязаные носки, и тихо играющий радиоприемник. Что еще нужно для счастья такому ребенку, как я?
На утро, когда я вернулась домой, мать обвинила меня в том, что я соблазняю ее мужчин. Сказала, что я грязная, дешевая шлюха. Не плохо ведь сказать такое двенадцатилетнему ребенку, который подвергся попытке
Свои стукнувшие 14 лет я встретила в одиночестве, сидя в своей комнате и задувая маленькую свечку, вставленную в яблоко. Соседка умерла, как и потерялся мой любимый мишка, а мне нужно было стать взрослым человеком раньше, чем это должно было случиться, и искать деньги, чтобы прокормить себя и младенца, который был у меня на руках.
Лео… кто его отец? Понятия не имею. Может быть наш сантехник от управляющей компании, который продержался рядом с ней в то время аж целых две недели, и даже пробовал подружиться со мной путем впихивания мне в руки конфет с марципановой начинкой, а может и тот, на кого я даже не поднимала своего взгляда, ведь если бы на каждого проходящего мимо меня человека я тратила ячейки своей памяти, то в конечном итоге в ней не осталось бы места даже для запоминания моего собственного имени. Однако несмотря на то, что его отец со стопроцентной вероятностью такое же отребье нашего общества, как и моя мать, мой мальчик растет действительно умным и красивым ребенком. Имя Лео выбрала ему я, из-за его рыжих волос и большого веса при рождении. Как моя мать выносила этого малыша здоровым, для меня загадка по сей день. В такие моменты действительно удивляешься вселенской несправедливости…
Сейчас я оплачиваю Лео жизнь в частном лицее-пансионате. Там он может расти в хороших условиях, заводить друзей, и просто жить как нормальный человек, а не смотреть на пьяные выходки нашей горе-матери, что все чаще стала появляться дома с фингалом под глазом. Я счастлива дать ему шанс на другую жизнь и не прожить то, через что прошла я. Раньше он часто просил, что бы я взяла его к себе, но когда он попал в школу, окружив себя друзьями, то эти просьбы испарились. Да и если смотреть правде в глаза, ну и как я могла взять к себе ребенка, если я даже не в состоянии позаботиться о себе?
Снова отойдем от сегодняшнего дня, и вернемся в мое лишенное всякого здравого смысла детства. Как я и сказала – мне нужно было искать деньги на еду. Именно поэтому я бралась за все подработки, где могли бы взять такого ребенка, как я. Выбирать особо не приходилось, так что я хваталась за любую возможность. Брать на работу подростка без образования и официальной медкнижки – никому не нужные риски. Спустя время таких скитаний (ведь я меняла место работы примерно каждые два-три месяца) у меня появилось одно нерушимое правило: никогда не работать в придорожных барах, какую бы почасовую ставку они не предлагали. Чертовы грязные дыры, куда ходят лишь старые извращенцы, пропахшие машинным маслом и потом дальнобойщики, и пьяницы, что хотели забыться в реках дешевого пива.
Это правило я зарубила себе на носу после работы в караоке-баре с пошлым названием «маргаритка», что был расположен вдоль главной трассы нашего города (буквально 100-200 метров от дороги). Работы было ужасно много по сравнению с тем, сколько была моя почасовая ставка, ведь поток движения на этой улице не останавливался даже в семь утра. Я выживала только за счет чаевых, что оставляли мне похотливые дядьки за сорок. Как я и сказала, такая работа не закончится ничем хорошим.
Это была среда. Выйдя передохнуть на задний двор сия заведения после тысячи услышанных дешевых подкатов и касаний, на которые я была обязана всегда отвечать улыбкой, я закурила сигарету (да, курить я начала будучи еще совсем ребенком), чтобы хоть как-то перебить аромат пролитой на мой передник текилы. Конечно, идея постоять одной ночью была провальной, но с чувством самосохранения у меня явно были проблемы.