Обман Зельба
Шрифт:
Но что меня особенно занимало и волновало в эти выходные, так это моя влекущая вдаль романтическая тоска в сочетании с ностальгией. Романтическая тоска — это тоска по некой новой родине, которой мы еще не знаем, а ностальгия — тоска по старой родине, которую мы уже не знаем, хотя думаем, что знаем. Что это, собственно, такое — эта тоска по неизведанному? И чего мне вообще хотелось — уехать или вернуться? Я носился с этими мыслями, пока зубная боль не излечила меня от праздного умствования. Она началась легким постреливанием в субботу вечером во время домашнего киносеанса, когда Док Холидей скакал в Тумстоун из форта Гриффин. [27] А когда после завершающего информационного выпуска камера под звуки национального гимна описала
27
Имеется в виду известный вестерн «Тумстоун: легенда Дикого Запада» (1993) с Куртом Расселом в главной роли.
28
Текст сегодняшнего национального гимна Германии (Deutschlandlied — песнь немцев, германская песня) был написан в 1841 году Гофманом фон Фаллерслебеном на острове Гельголанд. В то время остров принадлежал Великобритании. В 1890 году Великобритания отказалась от острова в пользу Германии, взамен к Великобритании перешел остров Занзибар.
С тех пор как мой старый зубной врач десять лет назад умер, я не переступал порога зубоврачебных заведений. Теперь я из длинного перечня стоматологов выбрал того, чей кабинет находился в двух шагах от меня. После бессонной ночи наедине с неотступной болью я в понедельник утром, начиная с половины восьмого, звонил туда каждые пять минут. Ровно в восемь мне ответил холодный женский голос:
— Господин Зельб? У вас опять проблемы? Если вы придете буквально в ближайшие минуты, доктор сможет вас принять, у него как раз отменился пациент.
Я пришел в ближайшие минуты. Холодный голос принадлежал холодной блондинке с безупречными зубами. Доктор смог меня принять, хотя я оказался не тем господином Зельбом, который уже был однажды его пациентом. Я и не знал, что, кроме меня, в нашем регионе есть еще один господин Зельб! Насколько я знаю наше генеалогическое древо, я являюсь его последним отпрыском.
Врач был молод, глаз у него меткий, а рука уверенная. Этот жуткий момент, когда к лицу приближается шприц, заполняет собой поле зрения, опять исчезает из него, поскольку входит в ротовую полость и выбирает место для укола, потом ожидание укола и, наконец, сам укол!.. Но врач оказался таким проворным, что страдания мои кончились, не успев начаться. Он умудрялся одновременно держать меня в курсе событий, делать свою работу и флиртовать со своей помощницей. Он сказал, что не уверен, удастся ли ему спасти семерку. Глубокий кариес. Он попробует. Он удалит, насколько это возможно, нежизнеспособные твердые ткани, положит в дупло кальксил, закроет его кавитом и временно закрепит мост. Через пару недель будет видно, удастся ли сохранить семерку. Согласен ли я?
— А есть еще какие-нибудь варианты?
— Мы можем сразу вытащить его.
— И тогда?..
— Тогда с мостом придется расстаться и вместо пятерки, шестерки и семерки у вас будет съемный протез.
— То есть вставная челюсть?
— Ну что вы! Не челюсть, а всего лишь протез — на последнем участке третьего квадранта.
Но он не мог отрицать упрямого факта, что эту штуковину мне придется вставлять, вынимать, класть на ночь в стакан, а утром опять брать на вооружение. Я выразил согласие на любые меры по спасению семерки. На любые.
Однажды я видел фильм, в котором один из героев повесился, потому что ему светила вставная челюсть. Или это был несчастный случай? Сначала он решил повеситься, потом передумал, но уже не смог отменить первоначального решения, поскольку его собака опрокинула табуретку, на которой он стоял с петлей на шее.
Интересно, окажет ли мне Турбо эту последнюю услугу?
2
Какая чушь!
Я поехал к Нэгельсбаху. Он не спросил, почему я только теперь появился и где я торчал все это время. Он составил протокол и записал мои показания.
— Когда похороны?
— В пятницу, в Эдингене. Там живут его родители. «Жилье от фирмы «Вендт» — не упусти момент!» Помните этот рекламный слоган пятидесятых годов? А маленькую конторку под аркадами на Бисмаркплац? Владелец был отец Вендта. Теперь это уже крупное агентство с филиалами в Гейдельберге, Шрисхайме, Мангейме и бог знает где еще.
Когда я уже стоял на пороге, Нэгельсбах вдруг заговорил о Лео:
— Вы знали, что фрау Зальгер скрывалась в Аморбахе?
— Вы что, ее там взяли?
Он испытующе посмотрел на меня.
— Нет. Когда мы получили сигнал от одного из соседей, который узнал ее по фотографии, показанной по телевидению, она уже исчезла. Ничего не поделаешь — фотороботы и фотографии преступников, которые показывают по телевидению, видят и сами преступники.
— А почему вы в прошлый раз не могли назвать мне причину, по которой фрау Зальгер объявлена в розыск?
— Мне очень жаль, я и сейчас не могу ее назвать.
— В газетах и по телевидению речь шла о террористическом акте на американских военных объектах. Это было где-то здесь?
— Скорее всего, это было в Кэфертале или в Фогельштанге. Но мы здесь не имеем к этой истории никакого отношения.
— А Федеральное управление?
— Что — Федеральное управление?
— Оно участвует в расследовании?
Он пожал плечами:
— В той или иной мере они всегда участвуют в подобного рода расследованиях.
Мне как раз очень хотелось бы знать, в какой именно мере они участвовали в этом расследовании. Но по лицу Нэгельсбаха я понял, что дальнейшие расспросы бесполезны.
— Вопрос из другой оперы — вы помните взрыв в здании окружного военного комиссариата на Бунзенштрассе шесть лет назад?
Он задумался на несколько секунд, потом покачал головой:
— Нет. Никакого взрыва на Бунзенштрассе не было. Ни шесть лет назад, ни десять и ни двадцать. С чего вы взяли, что там был взрыв?
— Недавно один человек говорил об этом, и я тоже не мог припомнить ничего подобного, хотя у меня не было такой уверенности, как у вас.
Он ждал продолжения, но теперь уже мне не хотелось говорить больше того, что было сказано. Наше общение стало очень осторожным. Я спросил его, как идет работа над роденовским «Поцелуем», но он и об этом не захотел говорить. Когда я попросил передать привет жене, он молча кивнул. Значит, творческий кризис и кризис в супружеских отношениях продолжался. Когда-то, сдав экзамен на аттестат зрелости и приступив к учебе в университете, я думал, что самое страшное позади, потом начались волнения по поводу окончания учебы, потом по поводу женитьбы и начала работы, наконец, по поводу перехода в статус вдовца. Но этому бегу с препятствиями до сих пор конца не видать!
Старый Вендт управляет своими агентствами по продаже недвижимости из гейдельбергского офиса в Менглер-Бау. [29] Ожидая приема, я смотрел, как экскаваторы за окном в очередной раз перекапывают вдоль и поперек Аденауэрплац. На большом пустом письменном столе в приемной стояли маленький желтый экскаватор, такой же строительный кран и маленький голубой фургон для перевозки мебели.
Секретарша шефа была больше шефом, чем секретаршей. Она сообщила мне, что в данный момент временно сама ведет дела. Господин Вендт доверил ей также решение всех своих личных вопросов. Не угодно ли мне назвать причину своего визита? Фрау Бюхлер стояла напротив меня и задумчиво вертела в руках мою визитную карточку. Седые волосы, серые глаза, серый костюм — но отнюдь не серая мышь. Лицо почти без морщин, а голос такой молодой, как будто какой-нибудь бразильский косметический хирург вместе с лицом подтянул ей и голосовые связки. Двигалась она так, словно намекала, что сегодня ей принадлежит офис, а завтра — весь мир.
29
Высотный дом в Гейдельберге, названный но имени архитектора Якоба Вильгельма Менглера.