Шрифт:
Соревнования должны были вот-вот начаться, поэтому я отправился к своему приятелю Йозефу Лауде в маленькую стеклянную кабинку, откуда он комментировал ход XXX Олимпийских игр в Новом Орлеане для Чехословацкого телевидения.
Йозеф, не отрываясь, следил за сообщениями, которые появлялись на дисплее, расположенном под большим экраном.
— Привет, Пепик, — поздоровался я, ставя на пол — другого места не было — маленький магнитоскоп «Тесла» и засовывая штекер в гнездо на панели аппарата, с которым у Пепика установилось столь тесное взаимопонимание, что он, очевидно, даже не заметил моего прихода. Я повторил громче: — Слушай, будь добр, когда начнутся соревнования, нажми вот здесь, ладно?
Он кивнул, беря левой рукой микрофон. Я всегда восхищался спортивными комментаторами.
— Дорогие телезрители, я снова приветствую вас, мы находимся в спортивном зале, где как раз начинаются или вот-вот начнутся финальные соревнования по спортивной гимнастике. Наибольший интерес у нас, конечно, вызывает опорный прыжок, потому что в этой дисциплине в финал пробилась и наша спортсменка, шестнадцатилетняя Ален-ка Шимачкова. Только что ко мне приходил ее тренер, чтобы воспользоваться теми техническими возможностями, которые находятся в моем распоряжении здесь, в комментаторской кабине, и отснять на магнитоскоп весь ход соревнований, а потом сразу после окончания соревнований просмотреть вместе со своей воспитанницей ее прыжки и прыжки ее соперниц.
Для тех из вас, кто не слушал предыдущую передачу, я еще раз расскажу о порядке соревнований. Каждый прыжок судит девять арбитров непосредственно в зале, прыжок оценивается баллами от одного до десяти, из высшей вычитается наименьшая оценка и вычисляется разница, которая, однако, является только частью окончательного результата. Как принято на соревнованиях столь высокого ранга, сразу же после этого другая группа судей просматривает на экранах замедленный повтор — каждый прыжок фиксируют четыре камеры со скоростью сто двадцать кадров в секунду, так что после четырехкратного замедления движения становятся совершенно плавными, и, главное, судьи могут различить тончайшие нюансы исполнения прыжка, заметить мельчайшие неточности, которые ускользают от глаза при непосредственном наблюдении. Да вы и сами увидите замедленный повтор на своих телеэкранах. И еще одна любопытная деталь: изображение настолько совершенно, что с него можно получить высококачественные фотографии. Поэтому организаторы Игр запретили фотографировать в зале, и нам, наверное, уже не придется выслушивать жалобы спортсменов, что внезапная яркая вспышка вывела их в решающий момент из равновесия. Кроме того, от продажи фотографий и диапозитивов устроители получат кругленькую сумму…
Тихонько закрыв дверь, я вышел. «Чехословацкий номер один», наверное, уже ищет меня.
Мы с Аленой и Пепиком сидели в гостинице и просматривали запись сегодняшних соревнований в том виде, в каком они передавались в Чехословакию, включая и комментарий.
— Американская спортсменка Эллен Джонс готовится к прыжку, сейчас вы видите ее на своих экранах крупным планом, она необычно одета, на белом костюме кроме американского герба нарисовано или нашито несколько маленьких черных прямоугольничков, это выглядит очень непривычно, не знаю, не повлияет ли это на судейскую коллегию, даже на носках у нее такие же прямоугольнички, на руках — напульсники, а на ногах наколенники, и на них тоже прямоугольнички… Мне кажется, это был очень удачный прыжок, подождем решения арбитров… Сейчас мы видим тот же прыжок в замедленном повторе, действительно, великолепно выполненное тройное сальто. Еще раз нам показывают замедленные кадры, снятые другой камерой, теперь все очень хорошо видно, да, невероятно, просто идеально, обратите внимание, ноги и руки двигаются совершенно параллельно, не заметно даже малейшего колебания, и вот уже на табло появляются оценки: восемь баллов, дважды — девять, остальные — десятки, интересно… а теперь результаты второй группы арбитров, если я не ошибаюсь… там, да, там девять десяток! Да, теперь я понимаю, какую большую роль в принятии справедливого решения играет замедленная съемка, судьи могут разглядеть больше деталей, чем наблюдая прыжок один раз невооруженным глазом.
— Не
— Идеальный прыжок, — сказал я, выключая магнитоскоп. — Вот только… мне кажется, что кто-то нарушил запрет и фотографировал. Я видел, как сверкнула вспышка.
— Да, нарушил, — улыбнулся Йозеф. — Поднялся ужасный переполох. Бедный парень ругался с организаторами минут пятнадцать, но пленку у него все равно отобрали. Посмотрим еще раз?
Мы снова смотрели на блестящий победный прыжок Элен Джонс, сначала быстро, потом замедленно. В обоих случаях в момент, когда гимнастка заканчивала второе сальто, ярко сверкнула фотовспышка.
— Странно, — пробормотал себе под нос Пепик, и не успел я рта раскрыть, как он оторвал обложку первого попавшегося журнала — это был какой-то Бюллетень XXX Олимпийских игр — и проделал кофейной ложечкой дырку посередине. — Включи-ка еще раз, — распорядился он, прикладывая бумажку к экрану.
Ничего не понимая, мы наблюдали за ним, уставившись на отверстие в бумаге. Странная процедура повторилась еще три раза.
— Заметили? — воскликнул Пепик с видом победителя.
Мы ничего не заметили.
— Когда я передвигаю отверстие сюда, вспышка не видна, а именно в этом месте находится в момент вспышки нога знаменитой спортсменки Эллен. А раз нога впереди, то — черт побери! — она должна быть наиболее освещенной. Поляроид! — воскликнул он и выбежал из комнаты.
До меня кое-что начало доходить. Когда Йозеф наконец вернулся с фотоаппаратом, мы стали до тошноты прокручивать одни и те же кадры, пытаясь запечатлеть именно момент вспышки. Мы испортили не меньше тридцати карточек, прежде чем получили две более или менее сносные фотографии, — одну с пленки, отснятой быстро, а другую с пленки, сделанной замедленной съемкой. На второй фотографии мы совершенно отчетливо видели, что снаряд, мостик и окружающие предметы освещены, заметны даже отсветы на коже, обтягивающей снаряд, тогда как фигура Эллен, летящей в воздухе, оставалась такой же темной, как и на других кадрах.
— И еще странно, — оторвал я Пепика от старательного изучения фотографий, — что на первом снимке свет вспышки намного слабее…
Он перебил меня:
— Ничего странного. Камера снимала сто двадцать кадров в секунду. Когда их пускали со скоростью тридцать кадров — а это американская норма — к счастью, доступная и этому ящику (он имел в виду видеомагнитофон фирмы «Тесла»), они двигались в четыре раза медленнее. Когда же их передавали на телеэкран с нормальной скоростью, пришлось четыре кадра совместить, из-за чего, естественно, вспышка утратила яркость и поблекла. Вот здесь это видно. — Он отобрал несколько фотографий и подложил их под подозрительный снимок. — Вот эти четыре сняты замедленно, если ты их внимательно рассмотришь, то увидишь, что именно из них складывается вот этот кадр, сделанный с нормальной скоростью. Вспышка настолько короткая, что проявляется максимально на одном кадре, а могло бы случиться и так, что освещенной оказалась часть одного и кусочек следующего кадра, точнее говоря, не кадр, а половина кадра. Этого не произошло. И одновременно рухнула, — покачал он головой, — первая рабочая гипотеза.
— Какая? — хором спросили мы с Аленой.
— Я сначала думал, что кадры, сделанные замедленной съемкой, в действительности подготовлены заранее и только потом вмонтированы в реальное окружение.
Однако кадры замедленной съемки идентичны кадрам прямой передачи и, следовательно, не могли быть припасены загодя. Да и вспышка есть в обоих случаях… Я перебил его:
— Так думать глупо и по другой причине: это был один прыжок, такое заметит любой специалист, если бы ты захотел подменить его в кадрах замедленной съемки другим прыжком, подлог заметила бы масса людей.
— Н-да, что же делать? — беспомощно спросил Пепик.
— Думаю, стоит порасспросить судью, который поставил Эллен всего восемь баллов. Наверняка это нам что-нибудь даст.
Болгарского арбитра Игоря Дамянова мы нашли в ресторане гостиницы. Он потягивал винцо, было видно, что никакой важной работы у него нет. Мы с чистой совестью могли побеспокоить его. Разумеется, мы не стали выкладывать ему, в чем дело, а постарались «незаметно» выведать у него то, что нас занимало.