Обманчивая реальность
Шрифт:
– Только не для меня. Он должен лично сказать, что натворил. Причем он сделает это, глядя мне в глаза. Пибоди, иди туда к ним. Смотри на него в упор, но ничего не говори, не отвечай, если он вдруг заговорит с тобой. Шепни доктору Мире, что у нас есть новые улики и что к вам сейчас присоединюсь я. Пусть она обрабатывает его до моего появления. В общем, давай к ним, встань у стены, сделай каменное лицо и буравь его глазами. Пусть понервничает.
– Каменное лицо, – откликнулась Пибоди и, стиснув зубы и нахмурив брови, вышла вон.
– Я тоже хотел бы поговорить с ним, –
– Простите, коммандер, но мне так удобнее. Пусть будет лишь он в окружении женщин.
– Понял.
– Пусть они сначала походят вокруг него кругами, – пояснила она Тисдейл. – Он ждет прямого удара и готов к нему. Я же намерена потихоньку выкрутить ему руки, чем еще сильнее задену его самомнение. Вам понятна моя тактика?
– Да.
– Коммандер, могу я попросить вас, чтобы, как только здесь появится прокурор Рео, вы перенаправили ее к нам. Еще одна женщина окончательно собьет его с толку, – обратилась она к Уитни.
– Непременно.
Отдав необходимые распоряжения, она первой вошла в комнату для допросов.
– Лейтенант Ева Даллас. Агент Миу Тисдейл. Считаем своим долгом извиниться перед вами, доктор Мира, за то, что вынуждены вас прервать. Тем не менее вы можете остаться, если пожелаете.
– Это чушь собачья! – выкрикнул Коллуэй и, ткнув пальцем, указал на стол. – Я только что сказал доктору Мире, что вы путаете меня с кем-то еще. Я никогда не слышал ни о каком Мензини. Мой дед с материнской стороны, капитан Эдвард Грегори Хаббард, был удостоен военной награды. Я легко могу это подтвердить. Я требую, чтобы мне дали немедленно связаться с родителями. Я по закону имею на это право.
– Имеете, но только не в том случае, когда вам предъявлены обвинения в терроризме, – возразила Ева и, пожав плечами, села. – К тому же мы тоже имеем право держать вас здесь в течение сорока восьми часов, без объяснения причин. Это, конечно, тоже не подарок, но что поделать.
– Если произошла ошибка, – доктор Мира развела руками, – то, думаю, есть смысл вызвать сюда родителей мистера Коллуэйя. Тем самым можно избавить его от дополнительного стресса, а заодно и сэкономить время. Они наверняка помогут нам прояснить историю с дедушкой.
– Я не позволю, чтобы мои родные подвергались допросам со стороны некомпетентных полицейских и федеральных агентов, которым в каждом законопослушном гражданине мерещатся террористы. – Коллуэй с вызовом сложил на груди руки. – Я подожду. В течение сорока восьми часов вы не дождетесь от меня ни единого слова.
– Хорошо. Но вам придется нас выслушать. Мы можем – и непременно это сделаем – провести анализ ДНК, чтобы доказать, что Джузеппе Мензини ваш дед.
– Давайте, буду только рад.
– И как только мы это докажем, вас подадут не просто тепленьким на блюде, но в окружении весьма любопытного гарнира. Откуда вам известно про культ Красного Коня?
Коллуэй, словно нашкодивший ребенок, отвернулся к стене.
– Ибо нам интересно, с какой это стати вы упомянули культ Красного Коня в связи с массовыми убийствами в кафе и баре. Как известно, Мензини возглавлял одну из сект в годы Городских войн. А еще он был химиком, скорее даже любителем, нежели профессионалом. Кроме того, он был съехавшим с катушек фанатиком. Он создал вещество, способное вызывать сильные галлюцинации и агрессию. То же самое вещество было использовано вами для терактов в баре «Виски с содовой» и кафе «Уэст».
Ева умолкла, и в комнате воцарилась тишина. Шли секунды, минуты. Она же продолжала в упор смотреть на его повернутое к стене лицо.
Наконец Коллуэй пошевелился.
– Я не химик. Я бы никогда не сумел изготовить это вещество, даже если бы захотел. Кстати, такого желания у меня нет.
– Откуда вам известно про культ Красного Коня?
– В годы Городских войн мой дед служил в армии. Я слышал его рассказы.
– Он умер еще до вашего рождения.
– Не от него лично, от матери. Я также прочел про боевые операции, в которых он принимал участие. Он сражался против последователей культа Красного Коня. Когда вы упомянули религиозных фанатиков, первое, что мне вспомнилось, были именно они. Вот и все.
– Но имя Мензини в ваших домашних разговорах не упоминалось?
– Я никогда не слышал его до сегодняшнего дня.
– Это странно, Лью, если учесть, что он биологический отец вашей матери.
– Это чушь собачья! Будь у вас хотя бы немного мозгов, вы бы проверили ее свидетельство о рождении.
– О, на это у меня мозгов хватило, уверяю вас. Более того, их хватило на то, чтобы поинтересоваться у нее лично.
На этот раз он обернулся:
– Что вы сказали?
– То, что вы услышали, и даже больше. Насколько я понимаю, вы не хотели, чтобы мы говорили с вашими родителями, но что поделать, пришлось.
– Вы запугали ее, силой вырвали признание! Она женщина слабовольная, эмоционально ранимая. Вы надавили на нее.
– Нет, это скорее ваш излюбленный метод. В общем, сейчас мы сделаем перерыв. Да-да, я больше не собираюсь задавать вопросы. Можете и дальше все отрицать, в надежде, что, когда станет известна правда, вы просто скажете, будто ничего не знали. Что вам никто ничего не говорил.
Ева снова умолкла, давая ему возможность подумать.
– Это один путь. Или же стоит признаться во всем: как вам это стало известно, как обнаружили документы, о которых мне рассказала ваша мать. О том, какой шок испытали и как это повлияло на вас. Почему ваши родители лгали вам, и ваш дедушка – вовсе не увешанный медалями ветеран, а безумец, массовый убийца и похититель детей. И в довершение ко всему религиозный фанатик. Согласитесь, доктор Мира, что, узнав такое, недолго свихнуться и самому.
– Один только шок… – Мира покачала головой и не договорила.
– Кстати, это может стать смягчающим обстоятельством.
– Я хочу поговорить с матерью.
– Этого не будет, Лью.
– Мать дает показания против сына, – тихо заметила Тисдейл. – Вес таких показаний велик.
Коллуэй стиснул зубы. Еве показалось, будто она услышала, как они скрипнули.
– Она никогда не пойдет на это.
– У нее не будет выбора. Когда же мы схватим Мензини…
– Мензини мертв!