Обманщик
Шрифт:
В 1960 году на сторону США перешел Анатолий Голицын. Он постарался убедить американцев, что практически за всем плохим, что случилось в мире после второй мировой войны, стоит КГБ. Если верить Голицыну, то не существовало такого преступления, к которому не был бы причастен КГБ, а большинство преступлений было даже подготовлено именно этой организацией. Примерно о том же уже не один год твердил правительству США шеф отдела контрразведки Джеймс Англтон. В ЦРУ он представлял партию сторонников жесткой политики, и слова Голицына звучали музыкой в его ушах. Голицын стал звездой первой величины.
В ноябре 1963 года был убит президент США Кеннеди. Считалось, что его убил некий Ли Харви Освальд, придерживавшийся крайне левых взглядов. Жена Освальда была русской, а сам он жил в СССР больше года. В январе 1964 года в США перебежал Юрий Носенко. Он заявил, что «вел» Освальда в России, что, по общему мнению, тот оказался совершенно невыносимым человеком, поэтому КГБ порвал с ним все связи и не имел никакого отношения к убийству Кеннеди.
Голицын тотчас опроверг слова Носенко. Его поддержал Англтон. Носенко подвергли очень жестокому допросу, но он стоял на своем. Возникшие разногласия разделили ЦРУ на два лагеря, споры продолжались два десятилетия. В зависимости от того, кто оказывался прав, люди получали повышение или навсегда ломали себе карьеру, ибо давно известно, что восхождение по служебной лестнице начинается только после большого успеха.
В случае с Петром Орловым никаких разногласий не возникало, и вся слава досталась тому, кто привез Орлова – руководителю отдела специальных проектов ЦРУ Кэлвину Бейли.
На следующий день после того, как Джо Роут вместе с полковником Орловым поселился на ранчо в Виргинии, Сэм Маккриди неторопливо вошел в Британский музей, расположенный в центре Блумсбери, и направился в главный читальный зал – большой сводчатый круглый зал.
Вместе с Маккриди пришли и его молодые коллеги: Денис Гонт, которому Маккриди доверял все больше и больше, и Паттен. Ни Гонт, ни Паттен не увидят Кипсека – им это было не нужно, а рисковать, расширяя узкий круг осведомленных лиц, было слишком опасно. Их задача заключалась в том, чтобы праздно бродить возле дверей, рассматривать лежащие на столах газеты и не допускать, чтобы их шефа беспокоили посторонние.
Маккриди направился к столу, с двух сторон закрытому книжными полками, и вежливо спросил у сидевшего там человека, не будет ли тот возражать, если он тоже сядет за этот стол. Не отрывая взгляда от солидного тома, из которого он время от времени что-то выписывал, мужчина показал на стоявшее напротив кресло. Маккриди сел. Через несколько минут служащий читального зала принес заказанную им книгу и бесшумно удалился. Сидевший напротив Маккриди мужчина, склонившись над книгой, продолжал читать. Когда они остались вдвоем, Маккриди спросил:
– Как дела, Николай?
– Ничего, – пробормотал мужчина, делая очередную пометку в своем блокноте.
– Есть новости?
– На следующей неделе ждем гостя. В резидентуре.
– Из московского центра?
– Да. Приезжает сам генерал Дроздов.
Маккриди ничем не выдал удивления. Он углубился в свою книгу, а при разговоре почти не двигал губами. Даже в двух шагах от их заставленного полками стола никто не услышал бы их шепота, да никто и не подошел бы так близко к столу. Об этом побеспокоились бы Гонт и Паттен. Но Маккриди был поражен. Дроздов, невысокий плотный мужчина, удивительно похожий на покойного президента Эйзенхауэра, был начальником отдела по работе с нелегальными агентами КГБ и крайне редко выезжал за рубеж. Только очень веские причины могли заставить его приехать в Лондон, в самое логово врага.
– Это хорошо или плохо? – спросил Маккриди.
– Не знаю, – ответил Кипсек. – Во всяком случае, это необычно. Он не мой непосредственный начальник, но сюда он может приехать только с личного разрешения Крючкова.
(Генерал Владимир Крючков, позже, в 1988 году, ставший Председателем КГБ, в то время был начальником Первого главного управления и возглавлял всю разведывательную работу за рубежом.)
– Будет ли он говорить с вами о нелегальных агентах в Британии?
– Сомневаюсь. Со своими агентами он предпочитает работать сам. Возможно, его приезд как-то связан с бегством Орлова. Из-за него все перевернули вверх дном. Двух других офицеров ГРУ из той же делегации уже арестовали. Им грозит трибунал и в лучшем случае обвинение в преступной халатности. А может быть…
– Есть ли другие причины для такого визита?
Кипсек вздохнул и впервые оторвал взгляд от книги. Маккриди тоже поднял голову. За годы работы они подружились. Маккриди верил русскому, ценил его суждения.
– Это всего лишь предчувствие, – сказал Кипсек, – но, возможно, он намерен проверить резидентуру КГБ в Британии. Быть может, в Москве что-то подозревают.
– Николай, вечно так продолжаться не может, мы всегда это понимали. Рано или поздно они сведут концы с концами. Слишком много утечек, слишком участились совпадения. Вы не хотите выйти из игры сейчас? Я могу организовать. Только скажите.
– Пока нет. Возможно, скоро, но не сейчас. Я могу еще давать очень ценную информацию. Если они действительно начнут ворошить всю лондонскую сеть, мне это сразу станет известно, тогда я пойму, что они что-то знают. У меня будет время, чтобы уйти. Но сейчас рано. Между прочим, пожалуйста, не пытайтесь задержать Дроздова. Если он в самом деле что-то подозревает, то любая попытка будет только лишним подтверждением.
– Тогда скажите, под какой легендой он приезжает, чтобы в Хитроу не случилось что-то непредвиденное, – сказал Маккриди.
– У него документы швейцарского бизнесмена, – ответил русский. – Прилетает из Цюриха. Во вторник, рейсом «Бритиш эруэйз».
– Я позабочусь, чтобы его не трогали, – пообещал Маккриди. – Есть что-нибудь новое об Орлове?
– Пока нет, – ответил Кипсек. – Я слышал о нем, но никогда с ним не встречался. Но его переход к американцам меня поразил. У него была высшая категория доступа.
– У вас тоже, – заметил Маккриди.
Русский улыбнулся.
– Да, конечно. О вкусах не спорят. Я постараюсь узнать о нем, что удастся. Чем он вас заинтересовал?
– Ничего определенного, – ответил Маккриди. – Как вы сказали, предчувствие. Способ перехода, тот факт, что он не дал Джо Роуту времени на проверку. Это нормально для матроса, который прыгает с тонущего корабля. Для полковника КГБ – странно. Он мог бы заранее договориться о более выгодных условиях.
– Согласен, – сказал русский. – Я сделаю, что в моих силах.
Русский занимал в посольстве настолько ответственный пост, что частые встречи с Маккриди были опасны. Они договорились увидеться следующий раз в начале мая в небольшом захудалом кафе в Шордитче, в лондонском Ист-Энде.