Обманщики (The Deceivers)
Шрифт:
— Тыщи раз, — честно признался Роуг. — Я исполнял обязанности самца под самыми разнообразными водами и подо всем, в чем есть вода. Могу провести инвентаризацию: вода сельтерская, воды околоплодные, мутная водичка, водка, водопровод. Водолей, водолаз, завод, подвода…
Деми слегка шлепнула его по губам, заткнув тем самым водоизлияние, грозившее стать катастрофическим.
— А пока меня не было?
— Что — пока тебя не было?
— Сам знаешь, что. У тебя была какая-нибудь девушка? Обещаю, что я все пойму и не буду
— А ну-ка слазь с кресла-качалки, — ухмыльнулся он и тут же посерьезнел. — Можешь вполне довериться мне, любимая. Мы гоняемся за бабами, но не от того ведь, что все мужики такие развратные, просто хочется чего-то другого, нового. Ну а с тобой каждый раз — новый, другой, непохожий, так что мне просто нет смысла за кем-то там бегать на стороне. Короче говоря — нет. Я был счастлив, ожидая тебя. Кроме того, у меня просто не было времени, все оно уходило на попытки обнаружить мой театр одной актрисы и заполучить его назад.
— Ты — мой любимый супершмук! — Деми счастливо улыбнулась, одновременно превращаясь в зардевшуюся от смущения еврейскую красавицу. — А теперь расскажи мне о своих приключениях — компьютеры, конечно же, знают о многих из них, но далеко не о всех.
— Нет, ты первая.
— Так у меня не было никаких приключений. Откуда, если я все время просидела в твоей железяке?
Уинтер немного подумал.
— Ладно. Тебе какие сначала, хорошие или плохие?
— Начни уж с плохих, чтобы сразу с ними покончить.
Уинтер молча кивнул, выражая полное согласие.
— Ты не можешь этого знать, — начал он медленно и очень серьезно, — но на Тритоне я попал в ледяную пещеру, из которой не было выхода. Надолго. Без пищи, без воды, без света. И я упал бы духом, не поддерживай меня мысль о тебе, мечты о том, в какие восхитительные игры будем мы с тобой играть, когда — и если — я тебя найду.
— И все же ты спасся, Роуг. Это очевидно. Каким образом?
— Меня охватило полное отчаяние, но затем оно сменилось яростью; во мне проснулся дикарь-маори. Словно попавшее в ловушку животное, я начал голыми руками рвать лед и лаву и прорыл наконец отверстие, достаточно широкое, чтобы протиснуться наружу, но тут вдруг…
— Что?
— Тут вдруг увидел собственную свою тень и юркнул назад, в пещеру.
Деми негромко вскрикнула.
— Врун, врун, врун! А ведь я совсем уже было поверила! Врун! Роуг — мерзкий врун! Ты и в гробу, наверное, не перестанешь врать.
— Да, обязательно совру что-нибудь носильщикам. Так каким же образом забралась ты в этот компьютер? Ведь он открывается только для меня, и ни для кого другого.
— Ну, когда я смылась от джинковых боевиков…
— Каким образом?
— Слезоточивый газ, Мэйс.
— Я и не знал, что он у тебя есть.
— У меня и не было, но я изо всех сил орала им на титанианском химическом «мэйс», что и сработало не хуже настоящего газа.
— Да,
— Уж это точно. И мне никогда не придется говорить «сегодня у меня болит голова» — я могу в любой момент остудить тебя химически. Хотя вряд ли это потребуется, ведь ты мой самый-самый любимый и единственный. Как бы то ни было, я схватила кошку, прибежала сюда, открыла дверь своим ключом, села и начала думать Существует ли такое место, где я могу выжить и откуда меня не сумеют вытащить джинки? Единственное, что приходило в голову, это твой компьютер: Вот я туда и залезла.
— Но он открывается только мне.
— Ты оставил его включенным.
— Вполне возможно, но он все равно слушает только мои мысли и ничьи больше. Так что ты сделала?
— Ну, это вроде, как когда смотрят в магический кристалл.
— Ты хочешь сказать — как эти гадалки с их стеклянными шарами?
— Ну да, примерно так.
— Не верю.
— А почему, собственно? Ведь титанианцы — жители кристаллического мира.
Спорить было трудно.
— Ладно, а как все-таки это делается?
— Хрустальный шар совсем не обязателен, сойдет что угодно другое: лужица чернил, вода, зеркало, свой собственный ноготь…
— Ну и?
— Я воспользовалась экраном твоего компьютера и сконцентрировалась на нем. Нужно полностью потерять себя в чем-нибудь…
— И тогда?
— Экран помутнел, стал молочным, затем — абсолютно черным, исчезли даже блики и отражения. Потом я увидела тебя, сперва — черно-белого и неподвижного, словно фотография.
— А затем?
— Затем появились цвета, и ты начал двигаться, ходить — ну, примерно, как ты это делаешь, когда думаешь или разговариваешь. Словно запустили кинофильм.
— Ты слышала меня?
— Сперва нет. Сперва это был немой фильм. Но потом появился и голос, а потом это был уже совсем не фильм, все было по-настоящему. Вроде как я стою у стены комнаты, а ты посередине, и ты посмотрел на меня, и я подошла к тебе и… и ты обнял меня, и… и я оказалась в компьютере, вместе с тобой.
— А откуда ты знала, что это именно я? Все всегда говорят, что я слишком уж изменчивый, легко приспосабливающийся, что во мне нет настоящей, твердой основы… Даже первая моя жена на это жаловалась.
Деми скорбно поджала губы и стала похожа на преступника, которому предстоит самому себе вынести суровый приговор,
— Тебе это не понравится, милый, — сказала она наконец, — и мне бы лучше промолчать, но… Понимаешь, ты, конечно, натура сложная, глубокая, переменчивая — в зависимости от обстановки и настроения. Однако для нас, титанианцев, в тебе нет ничего такого уж загадочного. Именно поэтому многие из нас переселяются на Землю — вы, здешние, для нас очень просты и прозрачны, с вами гораздо легче жить. Потому я и смогла воссоздать твой облик — и внешний и внутренний.