Обмануть красиво, или Уроки соблазнения. Часть 1
Шрифт:
Мама называет меня – мужик в юбке. А все потому, что я деловая, энергичная, и из любой ситуации всегда выхожу победителем. Шикарная внешность, актерское образование и внутренний стержень помогают мне в работе
Нет-нет, я весьма популярна у мужчин. Но почему-то ни один – только вдумайтесь! – ни один не показался достойным меня.
Проблема в них или во мне?
Скорее всего, в них. А как иначе? У меня-то практически нет недостатков. А если кто думает иначе – у-у-у, возьми с полки пирожок и засунь его к себе в!.. Так, Трина, спокойнее. В последнее время ты какая-то агрессивная.
Агрессивнее обычного. Хм… Луна близко, что ли?
– Катюшка, ты на съемки собираешься? – прокричала из кухни мама и выключила воду, чтобы услышать ответ. Только она и называет меня так старомодно, остальные обращаются исключительно по псевдониму – Катрина, или Трина.
Из кухни потянулись ароматы зажаренного с травами мяса и картофельного пюре.
– Конечно, - отозвалась я, наконец, наслаждаясь звуком собственного грудного голоса, которым мне удавалось соблазнять даже самого неприступного мужчину. – Уже бегу!
Мельком бросив взгляд в большое зеркало, я довольно улыбнулась. Прямые дымчато-русые пряди визуально удлиняли мое несколько круглое лицо, лазурные глаза сверкали в обрамлении черных, не без помощи туши густых ресниц, на шее лежала тоненькая золотая цепочка с крошечным сердечком, уютно уместившимся в открытой ложбинке груди. От выреза обтягивающего голубого платья взгляд рассеянно скользил ниже, и с вожделением замирал на головокружительно-длинных ножках, почти не прикрытых небесной тканью наряда.
– Дочь! – ворчливо позвала мама, звеня посудой. Знакомо ударилась тарелка об стол, возмущенно дзинькнула об керамический край вилка. Я, сглотнув слюну, очнулась:
– Иду!
Я в бешенстве летела по коридору, проклиная режиссера так изощренно, как может проклинать актриса с хорошим воображением. Каков подлец!.. Гаденыш толстопузый! Да я после такого тебе твой член в задницу засуну, коз-злина!..
То, что случилось, вывело меня из равновесия конкретно. А ведь все так хорошо начиналось!..
…Утром на съемочной площадке, как всегда, было суетливо. Туда-сюда сновали операторы, осветители, декораторы, помощники… Я снова погрузилась в мир кино, с наслаждением вдыхая привычные запахи летающей в прожекторах пыли и растворимого кофе.
Согласно роли, я была одета в легкое серебристое платье, не имеющее под собой никакого белья. Присела на свободный пластиковый стул в темном уголке и, прикрыв глаза, стала ждать появления режиссера.
Этот фильм был о войне недалекого будущего, и я в нем играла любовницу вражеского командира. Мне предстояло участвовать в неординарной интимной сцене: я покажусь в кадре, где накаченный боец привяжет меня волосами к кровати.
Передернувшись от отвращения, я с брезгливостью подумала, что такие извращенцы существуют не только в кино.
– Трина, в постель! – услышала я визгливый голос режиссера
На площадку вкатился низенький мужичонка, неся впереди себя объемистое брюшко, упакованное в серую футболку и поддержанное широкими черными шортами. Подмышки и спина колобка были отмечены неровными темными пятнами пота, но никто не сморщил нос, прекрасно зная, как легко вылететь из проекта, если Ренату Сергеевичу не понравится пренебрежение к своей персоне.
– В постель? – изогнула я бровь и, сексуально прогнувшись, встала со стула. Где-то что-то рухнуло, хотя, предполагаю, могло где-то что-то и подняться. – Вы неожиданно прямолинейны, товарищ Ренат.
Стоит ли упоминать, сколько раз пытались затащить меня в койку эти чертовы режиссеры, коллеги-актеры и прочий люд? Но какой бы доступной я не казалась, у меня есть свои принципы. И известной артисткой я стала далеко не тем способом, который используют неудачницы.
– В кадр, Трина, в кадр, - как-то особенно тоскливо вздохнул Мученик, грузно опускаясь на свое законное место перед мониторами. Он бы, конечно, с удовольствием покувыркался со мной на обозначенной пружинистой территории, но… Не судьба.
Забавно, но по окончании домогательств он раз за разом начал предлагать мне роли. То ли ожидал, что я передумаю и кинусь в его потные объятия, то ли просто получал изощренное удовольствие, возбуждаясь от вида такой красотки и не имея возможности удовлетворить с ней свою похоть…
Зачем я ему?
Мужская душа – потемки.
– Камера!.. Мотор!.. Начали!
Сцена получилась очень горячей. Я извивалась на огромной, покрытой алым шелком кровати. Отстранялась, чтобы замереть в эротичной позе, представляя, как возбуждающе выглядят на загорелой бархатной коже бисеринки пота. Захлебывалась стонами от умелых рук моего мускулистого партнера. Двигалась, ускоряясь, сверху; выгибалась, уже привязанная к изголовью, снизу...
Я выложилась на сто процентов, изображая пламя, бурлящее в моей крови. Думаю, зрители поверят происходящему на экране и будут довольны.
Но Мученику сделанного в кадре показалось недостаточно.
– Трина, ты все делаешь хорошо! – воскликнул колобок, прикрывая бедра папкой со сценарием. – Но зрители это уже видели!
– Они действительно видели меня, привязанную за шевелюру к столбику кровати? – скрывая раздражение, поинтересовалась я, прислонившись к указанной части огромного сексодрома. Красные простыни, на которых мое тело смотрелось наиболее выигрышно, были безбожно смяты, подушки раскиданы, сливочные лепестки роз придавлены и пожухлы. Я укрылась принесенным синим пледом, не отвязывая волосы. Хотелось замереть, отдохнуть пару мгновений, чтобы с новыми силами вернуться к своей работе.
Работа мне нравилась. Мало того, что Мученик снимает так, что самые интригующие части моего тела остаются для зрителя загадкой, так еще и предлагает стоящие проекты, где эротика является, скажем так, вишенкой на кино-торте.
Поэтому я не порно-актриса, а самая что ни на есть нормальная. И известна своим мастерством перевоплощения, а не… другим мастерством.
– Они не видели тебя в новом положении! – с жаром заговорил Ренат, раскрывая свою мысль. – В положении униженной, страдающей, но счастливой женщины, радующейся не собственной боли, а тому, что любимому мужчине хорошо!