Обмен заложниками

Наумов Иван Сергеевич

Взгляд мага-регента из-под опущенного капюшона приводит меня в чувство.

— Подойди к вратам Хетьмы, гость!

Делаю шаг к Леди. Не могу смотреть на нее прямо, хочется сощуриться или загородиться ладонью. Я имею право взять любую карту — хотя самые ценные именно из той колоды, которую мне купила Тася.

Чувствуя, что слезы хлынули из глаз, все-таки поднимаю взгляд на сверкающую Леди-Солнце. Она недосягаема в небесной дали. Я беру невзрачную карту, засаленные уголки и безыскусная рубашка которой навевают мысли о пляжном преферансе или игре в подкидного дурачка.

В немой тишине переворачиваю и кладу перед собой на стол. Королева-мать, судорожно вздохнув, хватается за сердце. Неразборчивый шепот, два коротких слова, окончательный диагноз, проносятся двумя круговыми волнами, сходясь на регенте.

— Я огорчен, но не удивлен, — говорит маг. — Отсюда он ушел — сюда он вернулся.

Краткого ликбеза, данного мне Тасей второпях, явно начинает не хватать.

— Мы ждали верноподданного сутальца, а встретили чужака, — продолжает регент. — Вместо помощи получили занозу. Добро пожаловать в Хетьму, Мастер-Призрак!

Моя карта пуста. Или почтипуста, потому что я начинаю вспоминать. И понимаю, что из Суталя нужно уходить. Немедленно, пока не стало поздно.

Убираю карту в нагрудный карман. Как равный равному, киваю Альмено.

— Благодарю за гостеприимство, регент! Надеюсь, вы не будете против, если Леди-Солнце осветит дорогу до моего замка?..

— Буду.

Ответ груб и недвусмыслен. Леди-Солнце фарфоровой куклой застыла над ящиком с картами. Сама она не пойдет, ее можно только увести.

— Не соизволите ли назвать причину?

К дверям лифта вдоль стен бесшумно стекаются слуги. Маг-регент медлит. В раздумье разводит руками. Время на его стороне.

— Отчего ж, — очень по-свойски говорит он — и понимает, что узнан.

А я снова вижу грязный, с протечками на стенах и масляными пятнами на полу, заброшенный подвал, пупырчатые островки плесени по углам и недобрую маскарадную публику…

— Таис… — второго слова я не могу ни запомнить, ни воспроизвести — кричит маг-регент Хотябов.

Пальцы Леди-Солнце начинают неестественно выгибаться. Не хочется гадать, что за этим последует.

— Тася! — ору я, и это первый раз, когда я по-настоящему повышаю на нее голос.

Огненные волосы Леди-Солнце испускают багровые сполохи, на кончиках побелевших пальцев пляшут светлые искры. Она смотрит на меня, и я не знаю, кто передо мной.

Подход к лифту перекрыт, а во мне нет той силы, которой опасаются эти сумасшедшие.

Тонкие руки танцовщицы делают неуловимый жест, и всё тонет в ослепительной вспышке.

Холодная ночь за окном. А внутри тепло — мы сжигаем карты. Тасю знобит, она то и дело обращается ко мне по имени, словно боясь забыть его или перепутать.

— Костенька, еще в шкафу, под бельем…

Из укромных мест извлекаются десятки коллекционных карт. Самое смешное, что я почти навскидку могу расшифровать их содержимое. Руны, узоры, лица и фигуры пытаются говорить со мной — но скрючиваются и исчезают в голубом пламени кухонной плиты. Вокруг конфорок — черные лохмотья.

— Кость, я же там чуть было…

Догорает последняя карта, и Тася окончательно теряет силы. Я переношу ее на кровать, раздеваю и закутываю. Потом замираю рядом с ней, боясь поверить, что все кончилось, и долго смотрю в мутно-желтое ночное небо. Снежинки белым пеплом опускаются на стекло, не торопясь превращаться в воду. Пока они падали из породившей их тучи, сменился год.

Тася свернулась клубком. Кончиками пальцев я вычерчиваю на ее раскаленной коже длинные линии, от острого плеча по всем изгибам неподвижного тела до поджатых к груди коленей. Целую проступившие позвонки. Шепчу в ухо всякие успокаивающие глупости, нарочно задевая его губами.

Когда я чувствую, что она уснула, то осторожно поднимаюсь с кровати, накидываю халат и подхожу к компьютеру.

Занимается рассвет. Я критически рассматриваю результат ночного бдения.

Красивая получилась рубашка. Сплавлены в одно, смешаны до неузнаваемости символы подчинения равных и присвоения силы. Руна Творца сокрыта в полутенях. Как рукава галактики, фрагменты орнамента сходятся тугими спиралями.

Тихо поет принтер, воссоздавая новую сущность. Карта падает в лоток, я цепляю ее пинцетом и подношу к свету. Убедившись, что краски легли правильно, я закрываю рабочий файл и стираю его. Такие вещи — не для продажи. Потом, как параноик, запускаю переформатирование диска.

Пока компьютер издает стонущие звуки, улыбающаяся рожица Джокера Всепозволяющего следит за выражением моего лица. Целая колода нужна только на базаре. А моему личному стоку хватит и одной правильной карты.

Ведь я — Художник, Мастер-Призрак, Владыка Недр. Мое темя — Вершина Мира. В моем правом кулаке — магма и кипящая лава, в левом — ледники и безжалостные лавины. Не надо вставать между мной и моей девушкой!

Тася, Тасенька, ненаглядная Мушка! У меня в рукаве достаточно карт, а в мольберте красок, чтобы защитить тебя от чего угодно. Спи, малыш!

Если что-то случится

Дрюху и Карена нашли на Варшавке, за двести метров до развязки МКАДа, в прямой видимости гаишного поста. Поутру машину занесло снегом. Патрульный смел со стекла пушистое белое крошево и долго заглядывал в тёмную прореху, как в давно немытый аквариум.

Потом отошел в сторонку. Вынув ладонь из теплой рукавицы, щелкнул рацией. Пока не появилась «скорая», а за ней и «одноглазые», он топтался в паре шагов от заднего бампера, хватаясь губами за фильтр дешевой сигареты.