Обмен заложниками
Шрифт:
— Дикари прилетают и так, и так, — объяснил Лис. — Не сбивать же нам их! Покупают окно, садятся, где вздумается, и рыщут везде в поисках простых товаров.
— Каких, простите? — Палпалч сморщился, лихорадочно просчитывая варианты.
— Простых. Легко доступных и легко продаваемых. Если где-то валяется золото в слитках, это их тема. А чаще — туземные побрякушки, этника, всякие штуки из серии «Вы можете найти это только там-то и там-то». Хороший бизнес, но товар сезонный. Кто первый привез, тот и снял сливки.
— И?
— И — корпорация давно обзавелась своими, прикормленными дикарями, — Лис сделал неопределенный жест в сторону мониторов слежения, вот, мол, наши уже прилетели. — Это бизнес побочный, экстра для простых командировочных, как мы с вами. — Первый крючочек. — Ребята там внизу, как только мы проверили, что все безопасно, занялись сбором безделушек. В свободное, замечу, от работы время. Если наш дикарь улетит быстро, то весь товар разойдется на раз. У него все быстро, поставка на полтысячи планет. А через неделю здесь на всех старателей орбит не хватит!
— Вы же умный человек, — занудил Чудик. — Опытный сотрудник. Неужели не понимаете, что наша проверка здесь, в походных условиях, не дает стопроцентной гарантии снятия карантина? Завтра первая партия образцов уйдет на Землю, могу неформальным письмом поторопить своих коллег. Тогда ответ поступит не через месяц, а через пару недель, может даже, через десять дней…
— Нет, уважаемый Палпалч, — едва не споткнувшись на трудном старинном имени, перебил Лис. — Я сейчас говорю про керамику — всего один трехтонный контейнер. Яхта прилетела пустая, пустой и улетит. Почти.
— Эта колымага идет через два окна, — вяло возразил Кусиков. — Все равно на втором проверят.
Хоть не начал «Да что вы себе позволяете!», подумал Лис. Хороший ты, Чудик, человек.
— Так и задумано! Выходит с вашего благословения из первого окна, сгружает контейнер в условленной точке и летит дальше. Пустой-пустой — как в документах и написано. А кто там этот хлам подберет, это уже их дикарское дело, правда? И по безопасности — мы ж не чудищ вывозим, не цветочки-ягодки, — (как все-таки лихо я шпарю по-русски, а?), — всего лишь обожженную глину. Горшки да черепки. А эту ерунду вы уже наверняка проверили. Красная глина к радиации невосприимчива, все в синей оседает. Органика спекается. Химический состав — углерод и вода. Давленые рисунки на психику, думаю, не влияют.
Чудик улыбнулся. Смешная идея — аборигены рисуют на горшках психоделику, провоцирующую срывы у прилетевших завоевателей.
Лис же понемногу перевел разговор в плоскость сугубо финансовую, и здесь обе стороны тоже проявили чудеса взаимопонимания.
Понравится, думал Палпалч в полусне. До приземления в карантинном центре оставалось несколько минут, а просыпаться так не хотелось! Понравится, не может не понравиться вещь, которых сегодня на всей Земле не больше десятка. Можно на каминную полку поставить. Или в спальню? Нет, лучше в гостиной, как карантин снимут — будем соседей удивлять.
Он заулыбался, не открывая глаз, представив себе, как посыльный из «Лавки Миров» звонит в дверь, как Мариша разрывает подарочную упаковку и видит окаменевший огонь. Деньги, конечно, тоже упали не лишние. Но деньги — это еще не все, уважаемые сильные мира! Любовь и заботу за них точно не купишь! Здорово я с вазой придумал, как раз к семилетнему юбилею…
У трапа их соизволил встретить сам Масимба. Громадное черное лицо светилось непонятной радостью. Прямо с трапа сдернул он маленького Кусикова в свои объятия, тот только ногами в воздухе задергал.
— Молодца! — зарычал начальник. — Углядели, сукины дети! Теперь только держись, и прибавка будет, и штат, и техника новая. Переводчик тебе, стервецу, позолоченный закажу!
— Что случилось, босс? — Вайль, сложив руки на груди, наблюдала картину со стороны. — Мы, конечно, лучшие, но в чем именно?
— Пойдемте, пойдемте, — Масимба наконец выпустил помятого Палпалча и помчался огромными шагами в сторону лабораторий. Вайль, Державин и Кусиков семенили следом.
Остановившись у прозрачной пуленепробиваемой перегородки, за которой нарезаны герметичные секторы биоопасных зон, начальник ткнул угольно-черным пальцем в стекло, в сторону большой открытой ванны. Палпалч похолодел. По самые края титановая емкость была заполнена красной грязью в синих разводах. Я столько не отправлял, подумал он.
— Редкая молекулярная структура, — пояснил довольный Масимба, — а точнее — ее отсутствие. Протоплазма. Любую неживую органику пережевывает на раз. Красное — активная масса, синее — переработанный шлак. В воде растет раз в тысячу быстрее дрожжей. Торф, уголь, нефть, полиэтилен — все идет в дело. Если бы не ваша четкая работа…
— Господин Масимба, — Палпалч впервые в жизни прервал начальника на полуслове, — а кому бы в голову пришло с Тхукана грязь возить?
— Ха! — Масимба осклабился и даже прищелкнул пальцами. — Вы что, уже забыли, какой объект экспорта заявлен в первой строчке? Ке-ра-ми-ка! Изготовленная трудолюбивым туземным населением из этой самой активной массы. Которая, кстати, сохраняет жизнеспособность при температуре до семисот градусов. Капните в красный глиняный унитаз водички и посмотрите, что получится!
— Карантин усилен? — спросила не в меру пунктуальная Вайль.
— А как вы думаете? Уже подключились военные, окно под пломбой, бедолаг из «Спэйс Ресурса» турнули так, что надолго запомнят. С полной персональной обработкой и трехмесячным карантином — на всякий пожарный. А сюда я пробил разрешение нескольким журналюгам, пусть поднимут наш рейтинг. До надлежащей, так сказать, отметки. А то «уки» уже как ругательство звучит.
На этот раз Масимба умудрился заграбастать всех троих одновременно.