Обнаженная натура
Шрифт:
Не поленившись встать, Кумбарович в полосатой байковой пижаме подкрался к двери проверить на всякий случай запоры, прислушался. Снаружи доносились звуки драматической приглушенной возни. Кумбарович постоял, пожал плечами и вернулся к жене.
— Что там? — сонно поинтересовалась жена.
— Душат какую-то сволочь, — пояснил тот.
— Раньше такого не бывало, — заметила жена.
— Что делать, что делать? — вздохнул Кумбарович и, вспомнив давешний разговор в буфете, добавил, — То ли еще будет. Спокойной ночи!
—
Глава 13
«Убить старуху!»
Для Павла же Родионова ночь выдалась отнюдь не спокойной.
Когда он вышел из метро, рынок уже затихал. Торговцы укладывали нераспроданные за день товары в полосатые сумки, дежурные бомжи сгребали в кучу оставшийся мусор — картонные коробки, рваные газеты, кожуру от бананов, огрызки, смятый целлофан, доски, щепки и все это жгли тут же, посередине площади. Черный густой дым клубами поднимался в потемневшее небо. Закат уже отполыхал… Пахло кочевьем и дикой волей, пришедшей извне, из разбойничьих степей, где дымится сухой ковыль и воют на багровую луну темные волки…
Тревожащий сердце весенний сумрак овладевал городом, и чем дальше от метро отходил Павел, тем тише и загадочней становилось вокруг. Улица была пустынна.
Прогремел и свернул в переулок трамвай, уютно и празднично освещенный изнутри. Он тоже был почти пуст, и Родионову захотелось сесть в него и поехать куда глаза глядят, без всякой цели. Просто ехать и ехать, ни о чем не думая.
Вообще захотелось вдруг резкой перемены в жизни и новизны. Жаль было тратить такую чудесную весну понапрасну, терять время в редакционных склоках, в пустых разговорах с соседями и сослуживцами, возиться с тусклыми чужими рукописями…
Весеннее томление духа.
В такую пору какая-нибудь обгорелая плешь за слесарной мастерской, куда всю зиму сливали отработанные масла, высыпали ржавую железную стружку, и та покрывается внезапно робкой и нежной порослью, обреченной на скорую гибель… Одинокое сухое дерево, торчащее на опушке трухлявым обломком и десять лет копившее силы, выпускает в одну ночь тонкий побег с двумя изумрудными листочками. Оказывается, и оно жило и дышало все эти долгие десять лет.
Что же тогда сказать о чувствах человека, которому только-только исполнилось двадцать семь…
Замечтавшись, входил он в свой двор и внезапно очнулся, услышав запах сирени, который к ночи стал особенно густ, ибо воздух стоял неподвижно и ветерок не расхищал, не разносил этот провинциальный дух по окрестным улицам.
В соседнем дворе зазвенела гитара, запели собачьими тенорами подростки.
Всюду и у всех томление духа.
Родионов взялся уже за дверную ручку, но передумал входить. Спустился с крыльца и присел на скамейку. Над кустом сирени поднималась близкая желтая луна.
Покачиваясь
Было тихо, если только можно назвать тишиной далекие глухие шумы города — автомобильные сигналы, звонки, невнятный рокот, гул моторов…
— Дядя, Паша, — неожиданно начала она. — А вы знаете, кто все это придумал?
— Что именно, Надюша? — не понял Родионов.
— Все! Луну, небо, землю… Меня, вас, других всех…
— Ну кто же такой умник? — усмехнулся Павел в темноте.
— Вы не смейтесь… — сказала девочка серьезным голосом. — Все это создал Бог.
— Вот как? — удивился Родионов. — Предположим, я до этого сам дошел… Но ты-то откуда знаешь? Неужели теперь в школе…
— Нет, — сказала Надя. — Я сама знаю… Ну, а как ваша повесть, движется?..
— Движется, Надя… Слушай! — осенила его вдруг внезапная догадка. — Ты, пока меня не было, заходила в мою комнату?
— Да. Надо же было Лиса кормить. Вы же сами велели…
— Я не о том, Надя! Ты не брала у меня со стола бумажонку одну, листок такой сверху лежал… Я перерыл все…
— Там, где вы написали: «Убить старуху Розенгольц»?
— Да, да! Эту! — обрадовался Павел. — Только ты понимаешь, что это же не буквально… Она просто у меня как идея. Не идея моя, в смысле — я решил ее укокошить, а она сама идея… Э-э… — замычал он. — Как бы тебе проще объяснить, Надюша… Идея коммунизма… А она подходит по всем статьям, эта старуха, и срок ее жизни…
— Вы написали «Убить старуху», а на другой день старуха умерла…
— Но не я же ее убил! — с досадой произнес Родионов. — Ты ведь понимаешь, что это так, умозрительно… И, кстати, если хочешь знать, у меня полнейшее алиби. И свидетели есть… — зачем-то прибавил он.
— Я эту записку вашу выбросила в помойное ведро, не волнуйтесь… — сказала Надя. — Тут приходили разные, шнырили везде… Я подумала, вдруг улика…
— Порвала? — успокаиваясь, спросил Родионов.
— Зачем рвать? Я в нее кошачье дерьмо завернула. Лис-то нагадил, пока вас не было…
— Ну хорошо, Надюша, правильно сделала… Мало ли чего… Да и, честно тебе признаться — свидетели у меня ненадежные. Думаю, они бы с удовольствием законопатили меня в тюрьму, лет эдак на… Может, и пожизненно…
— Что, с невестой поругались? — спросила Надя.
— Да тебе-то кто натрубил про эту невесту? — вскочил со скамейки Родионов. — Не было никакой невесты! Не было!.. Сплетни все бабы Веры…