Обнаженная тьма
Шрифт:
– Извините… а еще раз позвонить можно?
Опер поджал губы:
– Вообще-то аппарат служебный.
– Хорошо! – обрадовалась Александра. – Я тогда в автомат сбегаю позвоню, ладно?
Коренастый посмотрел вприщур, недоверчиво: мол, сбежишь ведь сразу! И кивнул с явной неохотой:
– Ладно, звоните. Где вы тут будете автоматы искать?
Приемный покой был занят, занят, занят. Александра снова и снова накручивала эти несчастные 34-34-67, не поднимая глаз и чувствуя на себе осуждающий взгляд опера.
– Пятая Градская! Слушают вас!
– Скажите, пожалуйста, к вам поступал вчера днем Ростислав Казанцев? – выпалила Александра, не слыша себя от волнения.
– Казанцев?.. – Прошло несколько шелестящих мгновений, словно дежурная задумчиво перелистывала страницы. – Вчера, 25-го, говорите? Нет, не было такого.
Не было! Ну, она так и знала. Просто вдруг захотелось проверить, хотя зачем? Влад же звонил, и ему сказали…
– Алло, девушка, погодите-ка. Ростислав Сергеевич Казанцев, да, он у нас. Но поступил не вчера днем, а ночью.
– Что? – тихо спросила Александра – и увидела, как вдруг уставился на нее опер.
– Вы меня слышали? Поступил, говорю, в ночь на 25-е.
– Ох… Как он? Что с ним?
– Состояние стабильное.
– Да что с ним?!
– Девушка, справок о таких больных мы по телефону не даем. Приезжайте, поговорите с лечащим врачом.
– А кто это?
– Доктор Виноградский.
Зачастили гудки. Александра прижала трубку ко лбу.
Что за мистика? Если Ростислав в ночь на 25, то есть в позапрошлую ночь, оказался в больнице, как же он мог напасть на нее вчера вечером? Она отчетливо видела огромный черный автомобиль…
О, балда! Мало ли таких автомобилей в городе! Это называется, у страха глаза велики. Костя – ну правильно, доктор Виноградский, его лечащий врач! – позвонил ей, а она струсила, напридумывала какой-то чепухи, вернулась домой, всю ночь пьянствовала с Серегой и его добрыми молодцами, в то время как Ростислав звал ее. Он был ранен? Костя говорил, что он ранен. Кто его ранил? И почему… почему он ее звал?
– Что случилось? – услышала Александра встревоженный голос и встрепенулась. Положила трубку, провела ладонью по лицу, которому почему-то было холодно, и очень удивилась, увидев, что рука стала влажной.
Опер смотрел на нее обеспокоенно.
– Что произошло?
– Там мой… – Она осеклась и вдруг метнулась к нему так порывисто, что бедняга невольно отпрянул: – Пожалуйста, я вас умоляю! Мне надо бежать в больницу! Если хотите, позвоните, проверьте. Или пошлите со мной охрану, только давайте поскорее!
– Вы что, опасаетесь нового нападения? – округлил глаза опер, и Александра недоуменно уставилась на него:
– Почему?
– Ну, охрану просите.
– Никого я не опасаюсь, вы что? Но мне нужно, мне обязательно нужно в больницу!
– Ну так идите, кто вас держит? – Коренастый пожал плечами. – Понадобитесь – вызовем повесткой или звонком. Данные ваши есть. Я бы вас подвез, да у нас все машины в разгоне. Доберетесь сами? Такси возьмите в крайнем случае.
Александра какое-то мгновение растерянно смотрела на него, потом вылетела из кабинета, не простившись.
От крыльца райотдела как раз отъезжало такси, Александра закричала, замахала руками.
– Скорее, пожалуйста! Прошу вас, скорее! – твердила она, вскакивая в машину и с силой захлопывая дверцу. – Да поехали же!
– Не понял? – опасливо обернулся к ней таксист. – Побег, что ли?
– Какой побег? Чей? – Наконец-то дошло, что о ней, бегущей сломя голову из милиции, подумал этот дядька. – Да вы что? Мне нужно в Пятую больницу. Скорее, прошу вас!
– Пристегнитесь, – флегматично посоветовал он. – Тише едешь, дальше будешь.
Ох, как далеко, оказывается, Советская площадь от Ковалихи! Александра стиснув зубы, смотрела прямо перед собой, стараясь не отвлекаться на мысли, которые так суматошно роились в голове. Хватит! Она уже понаделала столько выводов, что совсем запуталась в них, как в паутине. Всего-то и осталось, что увидеть Ростислава, задать прямой вопрос и получить прямой ответ. А все, что связано с Владом, может подождать.
Вот и поворот на Нестерова. Такси с натугой взобралось по скользкому склону. Александра не глядя сунула водителю какие-то деньги, выскочила, взлетела на крыльцо.
– Извините, как найти доктора Виноградского?
– По какому поводу?
– Узнать о состоянии больного. Раненого… Казанцев его фамилия.
– Это вы только что звонили? – Дежурная посмотрела с любопытством и, видимо, много чего разглядела на лице Александры, потом что скучающее выражение вдруг пропало из ее глаз, и она подняла трубку внутреннего телефона, стоявшего перед ней на столе:
– Хирургия? Таня, позови Константина Николаевича. А, ну понятно. И надолго еще? Хорошо. Как появится, скажи, что к нему пришли по срочному делу. Ну да, у нас тут ждут.
Повернулась к Александре:
– На операции доктор Виноградский. Раньше чем через полчаса не освободится. Посидите, подождите.
Александра качнулась к столу:
– Ну хоть что-нибудь скажите! Вы же знаете!
Дежурная поджала губы:
– Знаю только, что состояние стабильное. Переведен из реанимации в палату. Температура… ну, температура повышенная. Но это естественно. Да вы не плачьте, девушка, я же сказала, состояние стабильное!
Александра отвернулась, отошла, прислонилась к стенке.
Вроде бы она и не плакала. То, что чувствовала сейчас, было слишком сильным, чтобы описать простыми словами и выразить обычными реакциями. Она старалась ни о чем не думать и даже не замечала, что иногда резко взмахивает головой, как бы прогоняя мучительные мысли. Прижала руку к груди, словно надеясь придавить все, что клокотало в душе, причиняя боль, от которой иногда вдруг перехватывало дыхание. И самым тяжелым, самым невыносимым были неизвестность и вынужденное ожидание.