Обними. Поклянись. Останься
Шрифт:
— Ну а что? У неё на голове настоящий кошмар, бррр. Мам, может, снимем его?
— Давай снимем, — согласилась, выполняя просьбу. Успокоившись, Варя увидела на одной из полок коллекцию кукол и, выбрав себе самую длинноволосую, залезла на застланную пыльным покрывалом постель. — Варь, подожди. Встань. Сейчас я тут немного уберусь, потом ляжешь.
Под пледом кровать была заправлена чистым бельем. После смерти Тониной бабушки, в ней некоторое время жили её родители, да и сейчас, они иногда наведывались, дабы проверить, не затопил ли кто и хоть как-то убраться. Видно, что спрятанные в одежном шкафу постельное
Единственное, что я могла пока предложить Варе — это поспать первую ночь в одежде под взятым со шкафа одеялом, а там будет видно.
На вопрос, не хочет ли она кушать, дочка ответила отрицательно. И я в который раз мысленно поблагодарила Глеба за предложенным им перекус. Не знаю, где бы я сейчас искала еду, изъяви дочь желание подкрепиться.
Пока я изучала кухню и содержимое полок, Варя снова уснула, прижав к груди куклу с фиолетовыми волосами. Что мне больше всего нравилось в моей дочери, так это её готовность везде и всегда следовать за мной. Да, она порой капризничала, как и все дети её возраста, но эти капризы были всегда чем-то обоснованы.
Она была в меру самостоятельна. Могла запросто приготовить яичницу, помыть после себя посуду. Одеться, прибраться, завязать шнурки, заплести себе косички. Единственным её недостатком была быстрая привязанность к людям, и в особенности к Игнату. Она знала, что он неродной ей отец, поэтому всячески старалась завоевать его внимание, признание и любовь.
Конечно, Игнат не относился к ней пренебрежительно. Наоборот. Чем старше она становилась, тем сильнее росла его привязанность, но я понимала, что в один прекрасный день эта связь по-любому оборвется. И если сначала я ещё на что-то надеялась, рисуя в воображении воздушные замки, то потом, с каждым прожитым вместе годом эти замки становились всё расплывчатей и расплывчатей.
Я старалась быть идеальной женщиной, и из кожи вон лезла, показывая, насколько я отличалась от прежней жены Игната. Я и работала, и всегда старалась выготавливать разные кулинарные шедевры, и в постели никогда не жаловалась на головную боль, только вот… забеременеть никак не могла.
Ладно. Хватит о наболевшем.
Завтра первым делом отзвонюсь Игнату, а потом и Тоне. Должен же быть какой-то выход. Сидеть сложа руки я точно не смогу, да жить за что-то надо. На те жалкие остатки зарплаты, что остались у меня после некоторых трат далеко не уедешь. Это ещё хорошо, что подвезший нас мужчина не взял денег. Хоть как-то сэкономила.
От мыслей о Глебе по коже пробежал озноб. А я, оказывается, рисковая. Мама б точно покрутила пальцем у виска, а с бабушкой и вовсе случился сердечный приступ.
Если честно, меня и саму начал бить колотун. Сейчас, когда удалось так удачно покинуть город, когда моя сладкая ягодка спала в соседней комнате, я наконец-то осознала весь масштаб катастрофы. Нет, я не рисковая, а больная на всю голову.
И жизнь у меня постоянно совершала грандиозные скачки и стоило заметить, не за какой-то там период времени, а резко, в одно мгновение. Будто сглазили. Как началось ещё в шестнадцать, так и не отпускало. Нет, чтобы смиловаться и оставить меня в покое. Какой там!
Несмотря на отказ от аборта, постоянный прессинг родителей и безграничную любовь к дочери, я всё-таки плохая мать. Разве не так? Ну кто бы на моем месте бросился с ребёнком на трассу останавливать попутки? А если бы на месте Глеба оказался какой-нибудь маньяк или сутенер? Кого бы потом пришлось винить?
Сердце предлагало как минимум несколько вариантов, благодаря которым моему ребёнку не пришлось бы куковать на безлюдной трассе в разгар метели. Да хоть бы элементарный поход в милицию — и вуаля, плохие дяденьки за решеткой.
Только был ещё и разум: трезвый, умело оценивающий ситуацию и вопящий во всю глотку о постигшей меня опасности. Где гарантии, что мне бы помогли в милиции? Возможно, я бы даже не дошла до неё.
К родителям ехать — тоже не вариант. И не только потому, что туда могли нагрянуть. Просто жизнь с ними была сродни пыткам. А вот Тоне большое спасибо. Если бы не её помощь, я даже не знаю, как бы всё сложилось. Куда бы я бежала, где именно пряталась.
Об Игнате старалась не думать. И так еле справлялась с накопившейся злостью. Значит, я должна была всё принять и податься в бега, потому что так надо, а кто-то даже не соизволил признаться во всем вовремя.
— Ах, Игнат, ах!.. — смела рукой собравшуюся на пустых кухонных полках паутину, кусая от досады губы. — Как же ты нас всех подставил!
Хоть бы какой-то пакет круп завалялся. Из еды нашла только пачку рассыпного чая и полупустую сахарницу. Но легче от этого не стало. Пока перемывала припорошенную пылью посуду, ни с того ни с сего над головой вдруг с треском перегорела лампочка и мне не оставалось ничего другого, как горько разрыдаться, рухнув за поскрипывающий от старости стол.
Что делать? Как быть? За что сначала хвататься и куда идти? Денег с трудом хватит на месяц, а потом как? Неизвестность убивала, лишала какой-либо надежды. Интуиция подсказывала, что мы тут надолго, поэтому стоило приступить к поискам работы как можно скорее.
Выплакавшись, подошла к окну, распахнула шторы, впуская в комнату лунный свет, и прижалась разгоряченным лбом к прохладному стеклу.
Метель прекратилась, являя спящему городу звёздное небо. Кое-где в окнах светился свет, выставляя напоказ сквозь не плотно зашторенные окна личную жизнь. Я безучастно скользнула по ним взглядом и сосредоточилась на усыпанной снегом улице.
— Не поняла… — смахнула с ресниц остатки слёз, всматриваясь в стоявший возле подъезда внедорожник. — Он что, не уехал?
Пришлось несколько раз моргнуть, проясняя зрение. Не может быть! Сначала была мысль, что это просто совпадение и нас с Варей несказанно повезло: подвёзший нас мужчина не просто ехал в нужный нам город, а ещё и жил в том же дворе. Но потом… Свет от фонаря отлично освещал придомовую территорию, и я четко увидела спящего в водительском кресле мужчину.
Это как понимать?
Ему что, некуда податься или же… Нет-нет, преследовать меня он точно не мог. Будь это так — сразу бы отвез к своему шефу в качестве приманки. А вдруг ему стало плохо? В жизни ведь всякое бывает. Ни за что не поверю, что ему некуда податься…