Обняться, чтобы уцелеть
Шрифт:
– И что – неужели никак нельзя с ним справиться, с этим Серебряным? – возмутился Леонид.
Собеседник пожал плечами:
– Мы уже много лет ищем выход, но пока так его и не нашли… К рубежу тысячелетий потомков масонов осталось только трое…
– Вот как? Ну, я и Кирилл Рощин – это понятно. А кто еще?
– Ты будешь удивлен, но этого, похоже, вообще никто не знает. Ни мы в своем мире отражений, ни, будем надеяться, сам Серебряный. Известно лишь, что такой человек есть – и все. Кто это – мужчина или женщина, какого возраста, как выглядит
– А я, стало быть, получаюсь предпоследнее. Точнее, уже не совсем я, а тело Леонида Голубева.
– Да, именно так. Путешествуя, как ты выразился, по телам, Серебряный объездил чуть не весь мир – ведь потомков масонов судьба забросила даже в Африку: один из них, офицер, после октябрьского переворота оказался в Тунисе… Россию Глеб оставил «на закуску» и вернулся сюда в конце прошлого столетия. Некоторое время назад он обменялся с Кириллом Рощиным. Юноша получил тело весьма известного человека, которого вскоре убили, а Серебряный начал охоту на тебя. Неожиданное известие о болезни тела Кирилла заставило его ускорить действия и внести кое-какие коррективы в первоначальный план, но в целом он воплотил все в жизнь именно так, как и собирался.
– А ты, получается, был его сообщником, – покачал головой Голубев. – Ничего не скажешь, приятные новости… А я-то все это время относился к тебе как к лучшему другу!
Отражение выглядело виноватым и обескураженным.
– Пойми, но я ведь не мог иначе! Я же действовал не по своей воле! В руках Глеба мы – солдаты, которые обязаны выполнять данный им приказ. Даже хуже – роботы. Солдат, если он не согласен с приказом командира, хотя бы может дезертировать, переметнуться к неприятелю или застрелиться. А мы даже такой простой возможности лишены… И то я пытался сопротивляться, поэтому Серебряный нашел сначала Рощина, а потом тебя, и…
– Ладно, хватит оправдываться, – отмахнулся Леонид. – Рассказывай дальше.
– Ну, что было дальше, ты в основном знаешь. Могу добавить только одно – все, что происходило с тобой, происходило отнюдь не случайно, а было частью плана Серебряного. Именно ему надо было, чтобы ты перебрался в Москву и поселился не где-нибудь, а в доме на Бульварном кольце…
– Господи, ну а это еще зачем? Что-то связано с тем старинным зеркалом в спальне?
– Да, оно играет в этой истории значительную роль. Самый последний обмен отражениями должен произойти именно в нем.
– Ясно… Получается, что решения перебраться в столицу или купить квартиру я принимал не сам?
– Нет. Это все продиктовал тебе Глеб – через меня, разумеется… Страх перед предстоящей старостью тоже полностью внушил тебе он – у тебя самого и в мыслях не было ничего подобного. Я не говорю уже об идее обмена отражениями с тем, кого ты считал Кириллом Рощиным.
– Да-а… – задумчиво протянул Голубев, осмысляя услышанное. – Ловко вы меня облапошили…
– Иначе от тебя ничего нельзя было бы добиться, – отвечало зеркало. – Такой уж ты человек. Признайся – уж мягким тебя никак не назовешь.
– Значит, получается, все это время я жил под твоим воздействием, как под гипнозом?
– Да, видимо, можно сказать и так… Но все-таки это было не мое воздействие, а Серебряного. Я, повторяю, только исполнял его волю. И не только я один. Отражения тех людей, с которыми ты в это время общался, как правило, так или иначе служили Глебу. И, как и я, влияли на своих хозяев, заставляя их делать то, что было нужно ему.
– То-то я удивлялся, как гладко все идет, как хорошо у меня продвигается обработка Кирилла… Я думал, что расставляю сети – а сам попался в ловушку…
– Ну, ты все-таки не окончательно проиграл, согласись. И – не упущу возможности оправдаться – во многом благодаря мне! – заметило отражение.
– Не понял? Ты о чем? – Леонид удивленно посмотрел на собеседника в зеркале.
– Да о твоих деньгах. Ведь именно я надоумил тебя переписать на имя Рощина все счета и собственность! Согласись, Глеб не стал бы этого делать. А я попытался тебе хоть в чем-то помочь. Потому что – хоть тебе и странно будет это услышать после моего признания – я все-таки очень дорожу тобой. И желаю тебе добра.
– Да, за это спасибо, конечно, – отстраненно проговорил Голубев. Он торопливо приводил себя в порядок и явно думал уже о чем-то другом. – Пожалуй, пойду прогуляться – надо будет хорошенько кое о чем поразмыслить в спокойной обстановке.
– Только один вопрос напоследок, – попросило отражение. – Признайся, ты ведь не на самом деле собирался наложить на себя руки? Просто хотел привлечь мое внимание? Я изо всех сил пытался заглянуть в твои мысли, но ты словно выставил между нами отражающий экран…
– Отчасти ты прав, – усмехнулся Леонид. – Но лишь отчасти.
– Ну а если бы я тебе не поверил? Что бы было тогда? Неужели ты и впрямь перерезал бы себе вены?
– Очень возможно. Я сейчас в таком положении, что мне уже нечего терять.
– Но сейчас-то ты пока не будешь этого делать, правда? Обещай мне…
– Ну хорошо, хорошо. Успокойся. Даю слово до следующей нашей встречи не предпринимать никаких решительных действий.
Глава 13
В которой упоминаются царь Леонид и триста спартанцев
Он вышел из отеля и долго бродил по медленно погружающимся в сумерки московским улицам. В этот один из первых по-настоящему теплых весенних вечеров в центре еще было очень оживленно и многолюдно, но это, как ни странно, совсем не мешало Голубеву и не отвлекало от важных рассуждений.
«Значит, получается, что все последнее время я жил не своей головой, а полностью подчинялся чужой воле… Этот тип, как его, Серебряный, превратил меня в послушную марионетку. То-то я иногда просто сам себя не узнавал… Черт, как же я повелся, позволил собой управлять и не заметил подвоха? Впрочем, чему же тут удивляться? Он занимается такими вещами не один год – да что там, не один век! Заодно с ним было не только мое собственное отражение, но и отражения многих окружавших меня людей – и все дружно влияли на своих хозяев…