Оболтус для бизнес-леди
Шрифт:
– А как вас зовут?
– Ольга, – не оборачиваясь, ответила она.
«Вполне, – подумал Никита, гадая, почему отец прислал именно ее? – Наверное, она сестра Мэри Поппинс. Выглядит так же и уж точно знает, как воспитывать шаловливых детишек, знает, что такое хорошо и что такое плохо». Он усмехнулся. Наверняка ее жизненная философия строго рассортирована по параграфам, а принципы сложены в душе ровной стопкой – уголок к уголку.
«Папа, а она не психоаналитик случайно? Может, ты решил повлиять на меня таким образом?» Никита посмотрел на Олю с
Она обернулась, и он встретился с ней взглядом.
Нет, не вегетарианка.
И не феминистка.
Но точно психоаналитик.
– Это весь ваш багаж?
«Опомнилась, милая!»
– Весь.
– Хорошо.
Отвернувшись, она направилась к стеклянным дверям зала – на выход. Никита пожал плечами, сунул руку в карман и хмыкнул. Да чего он к ней привязался-то? Что на него нашло? Может, она – секретарь или менеджер, было у нее свободное время, отец и отправил в аэропорт. Все просто.
«И без сомнения, она мечтает сделать карьеру в «Пино Гроз», – зевнул Никита. – Дело хорошее».
Глава 3
Заметив Никиту в толпе прилетевших, Оля вдруг удивилась – как она могла ввязаться в эту авантюру? Подобные поступки ей совершенно не свойственны. Полина, Катюшка – могли бы, но она… А уж затем в душе мелькнуло волнение. Никита изменился. Еще бы! Столько лет прошло. Он стал мощнее, тяжелее и, кажется, даже выше. Широкие плечи, квадратный подбородок и горбинка на носу… да, увлечение регби не прошло даром, и перелом носа он действительно схлопотал.
Но во многом Никита остался прежним. Белая футболка с непонятной размытой эмблемой, теплая клетчатая рубашка нараспашку с засученными рукавами, потертые джинсы, пыльные спортивные ботинки – привычная небрежность в одежде. Темно-русые вьющиеся волосы давно ожидали встречи с парикмахером, рыжеватая щетина – с бритвенным станком. Никита показался одновременно очень знакомым и совершенно далеким. Оля несколько раз торопливо вдохнула воздух, будто могла уловить запах его парфюма, и мгновенно успокоилась. В душе опять установился порядок – ветерок волнения бесследно исчез. Вот ее соперник… идет не спеша, лениво скользя взглядом по сторонам… Она коротко кивнула собственным мыслям и подняла лист бумаги с именем повыше.
Но он прошел мимо. Нагло прошел мимо. Оля подавила желание догнать его, взять за локоть и объяснить, что это по меньшей мере некрасиво, что если человек ждет тебя, встречает, нужно подойти и… Почему он ее проигнорировал? Узнал? Нет, точно нет. Не прочитал свое имя? Прочитал, она же видела. Егор намекал на разногласия между Никитой и Львом Аркадьевичем, может, дело в этом? Голова все время поворачивалась в его сторону, глаза следили за ним, не отпускали. Раз взялась, то должна выполнить поручение, и Никите Замятину лучше бы изменить поведение.
Когда он вернулся с бутылкой минералки, Оля удовлетворенно подумала: «Так-то лучше», – и повела его к машине. Инстинктивно она прислушивалась к его шагам и ожидала вопросов.
Никита отправил сумку в багажник синей «Хонды», развалился на сиденье и потянулся к мобильнику. Но, повертев в руке телефон, сунул его обратно в карман джинсов – с отцом он поговорит позже. Сейчас лучше расслабиться и просто смотреть в окно на изменившуюся Москву. Он соскучился по знакомым с детства улицам, по суетливой атмосфере любимого города, по вывескам и плакатам на родном языке. А еще взгляд тянулся влево – к девушке Ольге. Прогнать бы ее с водительского места и «потолкаться» на перекрестках самому! Интересно, она вообще улыбаться умеет? Весна на дворе, черт побери!
Никита обернулся, посмотрел на кожаный портфель, лежавший на заднем сиденье, мысленно протянул «Н-да…» и сел ровно. Может, отец специально послал к нему эту чопорную зануду, чтобы прилет с первых же минут показался безрадостным? Ну, если она психоаналитик… А психоаналитики укладывают своих пациентов на кушетки? Никита улыбнулся до ушей и вновь повернулся к окну. Нет, он не ляжет, пусть и не надеются.
– Оля, вы не хотите есть?
– Нет, – коротко ответила она, останавливаясь на светофоре.
– А я бы поел… борща, например. Вы часто едите борщ?
– Нет.
– А почему?
Оля на секунду повернула голову к Никите, пытаясь понять его настроение, и пожала плечами. Он ее не узнал – это, как ни странно, приятно.
Она его перехитрила? Да. Перехитрила.
– Пристегнитесь, пожалуйста, – сказала она вместо ответа.
– Ах, да! Как я мог забыть! – нарочито эмоционально воскликнул он. – А вы, кстати, когда права получили?
– Давно.
– А можно на них взглянуть?
– Вы нервничаете, когда за рулем женщина?
– Нет, как видите, я даже не пристегнулся, доверив вам жизнь целиком и полностью.
– Тогда зачем вам мои права?
– Хочу посмотреть на фотографию, – он усмехнулся.
Оля поняла, что нервничает, – он сбивал ее с толку. То борщ, то фотография… Или он ее узнал? Поездка в аэропорт была форменным безумием. Егор! Во всем виноват Егор.
Еще она поняла, что Никита ее несколько разочаровал. Она надеялась встретить в аэропорту делового человека, одетого в костюм с идеально подобранным к рубашке галстуком. Конечно, особых надежд она не питала – младшего Замятина исправить, наверное, невозможно, но хотелось увидеть достойного соперника.
– Так как насчет фотографии? – напомнил Никита.
– Нет.
– Понял, не дурак, – легко бросил он и подумал: «Разговор двух идиотов». Он бы не цеплялся к ней, но не получалось; то ли старушенция в самолете завела, то ли Москва взволновала… – А кем вы работаете, Оля?
– А почему вас это интересует?
– А почему вы не отвечаете на мой вопрос?
– А с чего вы взяли, что я должна на него отвечать?
– Зануда.
– Разгильдяй.
– Что? – удивленно спросил он, вновь повернув голову.