Оборона дурацкого замка. Том 1. Том 2
Шрифт:
Та бомбой разорвалась под ногами монстра, а Стас уже летел в прыжке ногами вперед и ударил сразу обоими ступнями прямо по голени монстра.
"Гололед", который еще оставался у Саргона, подействовал безотказно. Хорн моментально рухнул мордой вниз, вляпался в зелье всеми своими конечностями. Попытался вскочить, однако всей его мощи хватило лишь на то, чтобы подняться на колено.
Демон взвыл, осознав всю опасность своей ситуации. Впереди на него прыгал с мечом десятник, позади шел в бой Юлвей со своим сверкающим ятаганом наизготовку. Оба были слишком далеко для замаха, зато не успевший отпрыгнуть в сторону
Тяжелый кулак матерого демона с хрустом влетел в тощее тело Саргона. Внутри мальчишки что-то хлюпнуло, тощее тельце отлетело на три метра в сторону и рухнуло на плиты, чтобы перекатиться пару раз да затихнуть где-то у пустых арсенальных стоек. Сражение для Стаса на этом моменте завершилось.
Пролог
"Я должен быть сильным! Я выше этого!", — Привычная мантра не принесла успокоения, не спрятала подсердечную ненависть, страх или очередную боль за глупой маской весельчака, как у босоногих актеров с рынка. Кань расширенными глазами смотрел, как взрывается голова его брата веером густой жидкости и осколков, а в его собственных мыслях поселилась пустота.
Бывает боль, которую не выразить словами. Бывает скорбь, от которой не текут слезы. Кань всегда с показным пренебрежением относился к пустым мудрствованиям отца, но в глубине души восхищался им, пусть и считал, что никогда не поймет их истинного смысла. Теперь понял.
"Тебе еще рано, слишком молодой!" — Бывало отмахивался от него Вань. В такие моменты мать уходила просить в долг соседям, а отец пользовался затишьем и перехватывал остатки купленной братом байцзы. На пустой желудок она била сильнее любого вина, влет развязывала язык пожилому мудрецу. Но только ему, Каню, он отказывался растолковывать смысл произносимых фраз.
"Ты еще ребенок!"
Детство проходит, когда начинаются взрослые проблемы.
Тело Сяня медленно и безвольно осело на пол. Всего лишь пустые останки, никчемная оболочка бывшего человека, как старый панцирь у раков или цикад. Его брат. Его пустоголовый, безответственный, легкомысленный… единственный брат.
Сколько Кань себя помнил, именно он из всех мужчин в семье оказался наиболее хозяйственным. Сяня всегда интересовали только игры с друзьями, а затем поиски легких денег и пропивание жалких медяков в грязной халупе. Там старый калека продавал свой байцзы — самое дешевое и мерзкое пойло во всем Лаоцзяне. Человек настроения, брат мог быть любящим и ответственным, но надолго его никогда не хватало.
Отец же постоянно горел и бредил только древней, никому не интересной историей и пыльными свитками, которые пытался читать в краткие периоды отдыха от работы переписчиком. Добрый, в отличие от всех соседей, к детям. Как собственным, так и чужим, он все еще оставался слишком мягким для трущобной жизни. Мать говорила, что когда-то они жили на другой стороне города, где их отца уважали за его знания. Но это время давно прошло, сам Кань об этом не помнил, а его брат очень не любил вспоминать то время. Иначе слишком тяжко было бы принять новую жизнь.
Как бы то ни было, лишь сам Кань с детства помогал матери полоть огород, чинил прохудившуюся
Когда жирный чиновник бил склонившегося в униженном поклоне отца за ошибки, которые тот не совершал. Когда стражники на воротах щипали мать за задницу, а потом, когда она потеряла остатки былой красоты, отнимали у нее часть собранных фруктов. Когда приятели Сяня ссорились с ним и избивали за то, что тот не мог угостить их очередной порцией выпивки.
Пар он мог спускать лишь в виде шуток. Мягких — по отношению к семье. Злых и, иногда, хитрых и подлых — ко всем остальным. Бросить фекалиями в открытый паланкин смотрящего над кварталом во время фестиваля, чтобы затеряться среди людей, натереть маслом восковую табличку отца, кинуть жгучего перца в бутылку байцзы брата, запустить сколопендру в лачугу злых соседских детей, а потом кричать, что их было две.
Все изменилось, когда Кань увидел настоящего культиватора. Молодой господин в каких-то рваных тряпках, что держались на честном слове, заходил в город воистину царской походкой. И стражники, не зная его ни в лицо, ни на словах, покорно склонились перед жалким оборванцем, причем даже думать не смели о своих привычных поборах.
Староста квартала, перед которым стелилась мать, чиновник из службы отца, владелец дорогущего кабака "Сотня ли под водой" — все они тут же принимали подобострастный вид и пытались услужить безымянному чужаку, стоило ему только выпустить наружу свою ауру. Лишь главарь банды, в которую безуспешно пытался войти Сянь, попробовал надавить силой. И моментально лишился обеих рук. Незнакомец просто оторвал их с небрежным изяществом вознесенного.
"Ты должен стать умным и грамотным. У грамотного всегда есть деньги на чашку риса". Глупости. Сила, вот то, что заставляет людей вокруг ползать в ногах у молодого оборванца. Только она и ничто другое.
"Я должен стать сильнее", — Думал десятилетний мальчишка, склоняясь в поклоне перед человеком, который выгнал с работы отца. Выгнал, чтобы поставить туда безграмотного дурака — брата жены его младшего сына.
"Я стану сильнее, чем все они", — Клялся он, обстирывая всю семью, когда мать в очередной раз слегла, а отец бродил по улицам в поисках работы.
Однако теперь Кань всегда находил время на нехитрые тренировки ударов по бамбуку с намотанными на кулаках тряпками, стрельбу из пращи по мелкой живности (хотя это, в основном, ради еды), а также бег по улицам. Только привычка к шуткам никак не желала уходить, да он и не слишком пытался от нее избавиться. Пар тоже иногда стоило выпускать.
И вот, его мечта мало помалу начала превращаться в реальность. Пусть страшно, пусть больно и тяжело, но он чувствовал, как растет над собой. Радовался наставнику в учебе и дорогой алхимии, как у всех этих расфуфыренных аристократов, выкладывался до седьмого пота, чтобы на следующий день, час, минуту отметить собственный прогресс. Битва с демонами только распалила его жажду силы и признания. Он стоял, как тот пастух с непроизносимым именем из рассказа Саргона и убивал, УБИВАЛ огромных, злобных, невероятно сильных тварей. Это ли не лучшее доказательство его роста?