Оборотень: След Зверя [СИ]

Радов Анатолий Анатольевич

— Чего зажались, как зайцы? Я что вам — злодей какой-то? Чего на кухню носа не показываете?

— Мы фильм смотрим, — сдавленно ответил Никита.

— Ну да, фильм они смотрят. Я между прочим на вас всю зарплату трачу, а ваш папашка вам пять тысяч всего присылает.

— Но присылает же…

— Что ты сказал, сосунок?! — взвился отчим. — Ты разницу чувствуешь между пятью тысячами и двадцатью? А терпеть вас каждый день — это ты не считаешь? Ты же взрослый пацан, понимать должен, что вы мне и триста лет не тарахтели. Какой мне смысл на вас впахивать? Если

б ваша мать не глупила, то не нажила бы вас непонятно с кем! Дура!

— Не говори так про маму! — закричала Оля и бросилась на него, сжав своим крохотные кулачки.

Никита вскочил следом, чтобы удержать её, но не успел. Не ожидавший такой прыти от пятилетнего ребёнка, отчим в этот раз не смог ударить так как всегда, а попал ей по лицу. Оля отлетела в сторону, заревела во весь голос, зажимая нос, и Никита набросился на пьяного дядю Сергея со всей своей злостью, которая в нём была. Но этого не хватило. Отчим схватил его в охапку и потащил к двери. Удары, которые наносил Никита, казалось совсем не беспокоили его, и он всего раз дал ему в ответ пощёчину, едва не вырубив. На губах появился солёный привкус крови, в ушах протяжно зазвенело. Он даже не заметил, как оказался на лестничкой площадке с кроссовками в правой руке.

Железная дверь оглушающе грохнула о коробку и Никита услышал звук закрываемого замка. Он тут же накинулся на дверь с кулаками и заорал. Потом стал звонить в соседскую дверь, затем в следующую, но ему никто не открыл.

Страх сковал его. В этот раз отчим переступил черту и теперь не сможет выкрутиться. И именно поэтому он стал опасен. А если его переклинит полностью и он что-нибудь сделает с Олей?

Никита судорожно зашарил по карманам, но быстро понял — телефон остался в квартире. Тогда он натянул на ноги кроссовки и бросился вниз по лестнице. Нужно будет попросить у кого-нибудь и позвонить сначала маме, а потом в полицию. Нет, лучше наоборот.

Выскочив из подъезда, он огляделся. Отчим в этот раз вернулся поздно, уже после десяти, плюс час на всё про всё, а значит, сейчас почти полночь.

Не увидев во дворе ни одной живой души, Никита бросился к остановке. Телефон можно попросить у таксистов, они всегда там стоят. Но едва завернув за угол родной пятиэтажки, он сходу в кого-то врезался.

— Простите, пожалуйста, — выдохнул на автомате и собрался было бежать дальше, но его крепко ухватили за шиворот. И намного крепче, чем совсем недавно отчим.

— Ты чё, попутал чмо?

Никита поднял голову и увидел перед собой широкое скуластое лицо, которое сверху органично заканчивалось белой кепкой-блином.

— Я не хотел. Я спешу.

— Да мне похер. Ты чё не видишь, что на человека наехал? Ты чё, борзый такой?

— Да в. би ему и пойдём, — раздалось из-за спины того, кто держал его крепкой хваткой. Сказавший это явно был пьян, да и тот кому сказалось не мог похвастаться трезвостью.

Послышалась громкая отрыжка, потом звон разбитой бутылки и Никита инстинктивно забормотал.

— У меня мама заболела, мне позвонить нужно, а телефона нет…

— Ты чо, баран, за лохов нас держишь? Думаешь, мы поведёмся на эту шнягу? Прикинь, Лысый, он сразу две отмазы решил кинуть. И мама, и телефона нет.

Тот, кого назвали Лысым, заржал, а на Никиту вдруг что-то накатило. В первый раз в жизни. Он почувствовал, как к лицу волной прихлынула кровь, как задрожали руки, но уже не от страха, а от поднимающейся злобы, как кулаки сжались до боли в костяшках. Он упёрся одной ногой в асфальт и со всех сил оттолкнул державшего его. Не ожидавший такого гопник на секунду даже отпустил его, и Никита рванул вперёд, но мощный удар в лицо сбил его с ног. Он ударился виском в холодный бетон стены и стал оседать. А следом где-то под сердцем разорвалась горячая вспышка и последнее что он услышал, были недовольные слова того гопника, от которого ему удалось на секунду вырваться.

— Ты чё, Лысый, на хрена ты его пикой?! Валим теперь отсюда.

И за этими словами пришла полная тишина.

Но длилась она недолго. Как показалось Никите — всего одну секунду, а затем в его голову, раздирая её на части, ворвался железный скрежет.

— Он что сдох? — спросил кто-то хриплый, когда скрежет прекратился. — Да перестань ты водить мечом по клетке! Надоел! Пятнадцать лет, а ведёшь себя, как дитё несмышлёное. Отдам тебя в армию барона Нарлуга, наберёшься там ума-разума. Хватит, я сказал!

Едва начавшийся скрежет резко стих и Никита открыл глаза. Солнечный свет, ударивший в них, заставил его опешить. Почему день? И почему так пахнет скошенным сеном? Откуда в городе этот запах? Такой бывает только в деревне, где он иногда гостил на каникулах у бабушки.

— Не сдох, пап. Смотри, зеньки свои выпучил. У-у, волколак проклятый! Ну теперь ты больше ни кого не убьёшь, тварь волосатая!

Никита уставился на парнишку, который был по виду его одногодка. В серых штанах, зелёной курточке и шапке с пером, он смахивал на мультяшного Робин-Гуда.

— Не геройствуй, — хриплый голос был суров. — Сбежит, потом найдёт тебя и глотку перегрызёт. Нет, всё-таки отдам я тебя Наргулу, пусть сделает из тебя мужчину. Хватит тебе уже на моей шее сидеть.

Никита перевёл взгляд на обладателя этого хриплого сурового голоса и увидел здорового мужика лет сорока от роду. Штаны у него были такими же, как у сына — то есть не широкие, но какие-то бесформенные, а вот куртка куда как богаче. Из кожи. Никита остановил взгляд на его лице. Оно у мужика было круглым и не злым, но глубокие вертикальные морщины на лбу и у краешек губ, явно намекали, что считать его добряком будет ошибкой.

— Ну чего глазеешь, тварь? — мужик осенил себя или его каким-то знаком, словно нарисовал звезду. — Ты обиды на меня не держи, моё дело маленькое. Сказано ловить вас при возможности, вот мне такая возможность и выпала. И чего ты с драконом связался? Ведь не осилил бы всё равно.

Связался с драконом? О чём он говорит?!

— На меня какие-то отморозки напали, а дома пьяный отчим…

Никита услышал рык и сразу же сообразил, что дальше говорить бесполезно. Рык исходил из его горла.