Оборотни Его Величества. Полнокружье. Часть 1
Шрифт:
– Вы нарочно его спровоцировали! – оскалилась науми, но ищейка не испугался.
– Нет, сударыня, я только задал вопрос. Вы сами разве об этом не задумывались?
– Нет! – Задумывалась, конечно. Как не задуматься? Да только гнала эти думы поганой метлой прочь из головы. И даже если…
Даже если и так, это был не Вилль. Это было существо, грозившее переломать Алессе ноги, если она откажется делать то, что оно хочет. Арвиэль ненавидел и презирал себя такого, и Флокс понял, как ударить аватара в самое сердце.
Кто-то рискнул
– А отдыхать он будет на полу? – собравшись и подпустив в голос беззлобной иронии, спросила Алесса. Ссориться сейчас никак нельзя. Лис заварил кашу круче некуда, а Виллька, дурашка принципиальный, еще и маслицем сдобрил.
Флокс точно того и ждал. Рассмеялся:
– Нет, конечно! У нас есть комната для отдыха, вполне уютная.
«Угу. Как раз на такой случай», – мрачно буркнула пантера, прибавив непечатное слово.
Дуб-с-дубиной (так Алесса прозвала амбала с дубинкой, опрометчиво сунувшего лапу к пантерьим зубкам) без видимых усилий поднял аватара стоймя, держа под мышки, и уставился на макушку безвольно поникшей головы. Через полминуты бесплодных кривляний одна мозговая макаронина чуток изогнулась, и парень догадался взвалить трофей на плечо. Флокс, испустив укоризненный стон, двинул за ним из кабинета. Алесса вышла последней.
Как знахарка и предположила, маленькая процессия направилась к двери, обшитой мертвым золотом и оказавшейся не меньше полутора Алессиных пальцев толщиной. Коридор ухнул вниз дюжиной высоких ступеней, причем ни ширина, ни «декор» не изменились. Разве что двери были не деревянные, а вроде бы стальные, по пять штук с каждой стороны коридора. А в дверях – зарешеченные окна, прикрытые снаружи ставенкой с засовом.
Глядя на решетку уже из комнаты (или камеры?), Алесса непроизвольно поежилась и поскорей присела на корточки рядом с диваном, куда уложили Вилля. После лабораторной клетки аватар даже на невод посматривал косо, и команда «Екатерины» так ни разу снасть и не замочила. А здесь? Треклятая решетка, окон нет, все серое. Казалось, маляру вручили кисть, миску да два ведра с краской – белой и черной – валяй! Он и навалял на славу, мешая два цвета в разных пропорциях и кроя стены, пол, потолок, дверь, какую-то ширму гармошкой, стол, стул, камин, даже диван и канделябр с магическими светильниками не забыл. В такой монохромии (скадарский термин Вилль специально для художницы запомнил!) было, мягко говоря, неуютно. А если жестко – то откровенно и бесповоротно паршиво! Хотя… Вилль любит оттенки льда, а светлые стены и потолок мерцают.
– Сударыня, пойдемте! – от двери позвал Флокс.
– Вы ничего не забыли? – холодновато спросила девушка, убирая со лба друга непослушную челку.
– А?
– Браслеты.
– Ах да! – с извиняющейся улыбкой. Ну, прям дряхлый склеротик, ядрена ворона!
Картинный щелчок – и Флокс забрал распахнувшуюся колдовскую пакость.
Уже поднимаясь по лестнице, Алесса набралась духа задать вопрос; чувствовалось, что ответ будет неутешительным, и хотелось его оттянуть.
– Сколько он проспит?
– Часа три-четыре или чуть больше. Ночью я с ним еще раз переговорю, а утром можете встречать.
– Я лучше здесь подожду.
– Это невозможно, – отчеканил Флокс таким тоном, что стало ясно: даже если застрять в дверях враспорку, вышвырнут заклинанием вместе с косяками.
«Главное – спо-кой-стви-е! – внушала себе Алесса, когда они зашли в кабинет. На вешалке болтался осиротевший Виллькин мундир. – Не взъяриться, не зарычать и не садануть колдунишку стулом по маковке! Хуже будет».
Пока дознаватель изучал показания, художница разглядывала гравюрную сцену казни. На пятой минуте чуть не сползла под стол от хохота. Картинка оказалась обманкой: если смотреть в одну точку, не отрываясь, изображение менялось. Теперь мужик лихо отплясывал вприсядку, заложив руки за спину. За спиной росла береза с кучерявой листвой, в траве валялась сброшенная в пылу и уже изрядно потоптанная шапка. «Скорбящие» махали платочками, складывали ладоши в звонком хлопке, а девицы-невесты кокетливо прятали мордашки на груди у старших.
Следователь оторвал от бумаг взгляд, исполненный священного ужаса, обернулся и окончательно сбледнул.
– Это – шедевр! – утираясь платочком, простонала свидетельница. – Главное, реалистично так!
Флокс втянул голову в воротник. Ну, точно – слизняк из капустного вилка!
– Давайте приступим? Чем раньше начнем, тем скорее вы уйдете отсю… вернетесь во дворец.
– Давайте. – Девушка с готовностью улыбнулась.
– Итак, в каких отношениях вы состоите с господином Винтерфеллом?
– В предбрачных.
– Их теперь так называют? – Следователь хотел почесать напомаженную маковку, да раздумал. – А господин Винтерфелл утверждает, что в дружеских.
– Мы, науми, их так называем. Аватары называют иначе – дружескими.
Ищейка, подавшись вперед, почти лег грудью на стол. Глаза у него были умные, с хитрецой, и зеленые. Но не ясные и блестящие, как у Вилля, а цвета тины на пруду – неизвестно, какая гадость под ней таится.
– Скажите, госпожа Залесская, вы действительно Тай-Линн Арвиэля?
– Я – науми, господин Флокс. Не аватар, – так же полушепотом ответила Алесса, положив на стол руки с шикарным перламутровым маникюром от придворной мастерицы и единственным колечком, украшавшим средний пальчик правой руки. С бриллиантом. Во дворце кольцо аватар предпочло оставить ее безымянный палец и укатиться под шкаф, чтобы не выдать владелицу.
– Тогда скажите, почему в один день вы бросили все – дом, любимую работу, друзей, чтобы отправиться за море?
– Я кошка, господин Фло-окс! Я гуляю, когда хочу и где захочу.