Оборотни, или Кто стоит за Ватиканом

В настоящее время Россию ускоренными темпами встраивают в западный мировой порядок, осуществляя тотальную смену наших цивилизационных ориентиров. Для этого проводят такую перестройку сознания нашего народа, при которой те силы, которые традиционно воплощали собой совершенно чуждые нам нормы и ценности и являются нашими главными противниками, воспринимались бы в качестве союзников и друзей. В религиозно-мировоззренческой сфере такая перестройка осуществляется и по отношению к Ватикану, которому принадлежит в указанных планах важнейшая роль.

Ватикан представляет собой церковно-государственную структуру, обладающую уникальными разведывательными, дипломатическими, финансовыми и организационными возможностями, позволяющими ему, прикрываясь деятельностью многочисленных орденов, фондов и религиозных ассоциаций, последовательно реализовывать

свои цели. Когда мы говорим о Ватикане, мы имеем в виду и орган управления Римско-католической церковью, и государство одновременно, то есть Святой Престол и город-государство Ватикан – и в этом его характерная особенность. И здесь надо подчеркнуть, что понятие «Католическая церковь» мы используем не в значении Церкви Христовой, а в значении института, который является квазицерковью.

Св. Престол, являющийся теократической монархией и представленный папой римским и Римской курией, является институтом, обладающим статусом юридического лица, то есть действует как суверенный субъект sui generis (единственный в своём роде), признанный в международном праве и являющийся постоянным наблюдателем при ООН. Он может заключать договоры, устанавливать дипломатические отношения, принимать у себя послов и посылать свои дипломатические миссии (апостольские нунциатуры). Кроме этого Св. Престол владеет вспомогательной территорией – Государством Градом Ватикан, управляемой папой посредством Понтификальной комиссии по делам Государства Града Ватикан и губернаторства, куда входят назначаемые понтификом кардиналы. Статус государства был определён Латеранскими соглашениями, заключёнными между Св. Престолом и правительством Б. Муссолини в 1929 году. Соответственно, папа римский является одновременно и римским епископом – главой католической церкви, светским сувереном в статусе монарха и сувереном Государства Града Ватикан.

Стержневой идеей католицизма, обеспечивающей жёсткий иерархический строй всей его системы и превращающей его в мощную организационную силу, является идея о папском примате, то есть первенстве римского епископа. Выражается она в признании понтифика в качестве наместника Христа на Земле, видимого главы Вселенской Церкви, обладающего полной, верховной и универсальной властью. Формироваться она стала в первой половине I тысячелетия и уже к IX веку утвердилась как доктрина.

Связана она была с тем, что римские епископы по-своему стали толковать первенство чести, которое было признано за римской кафедрой в соответствии с 3 правилом II Вселенского собора и 28 правилом IV Вселенского собора. Первенство это изначально понималось как «председательство в любви» и не наделяло папу какими-либо властными полномочиями. Провозглашалось оно в силу значения Рима как столицы империи, то есть в силу древнего обычая, и сохранилось даже после переноса столицы в Константинополь в 330 г. Однако с изменением исторических условий (окончательное разделение империи, нашествие германцев, падение и разрушение политического строя на Западе) другим стало и положение римского епископа. Превратившись в единственного представителя порядка и высшей власти в Риме, он всё более ревностно воспринимал укрепление положения и роли Константинопольской кафедры. Поскольку для оправдания своего первенства папы уже не могли ссылаться на исключительное положение Рима, был разработан тезис, до сих пор обосновывающий папские претензии на главенство: римские епископы являются преемниками апостола Петра, который, будучи «князем апостолов», имел особые полномочия, которые перешли и к ним.

Впервые учение о св. Петре как «князе апостолов» и основании всей Церкви, превосходящем других по старшинству своего посвящения, сформулировал папа Лев I Великий (440–461) в своих проповедях [1] . В соответствии с ним, все пастыри Церкви, апостолы и священники получили свою власть от Христа, но все дары и прерогативы апостольства, священства и пастырства даны вполне и прежде всего Петру и уже через него и его посредство – всем другим апостолам и пастырям. Поскольку римские епископы являются преемниками апостола Петра, их общение с ним и по глубине, и по результатам воспроизводит его общение со Христом. Поэтому они обладают всей полнотой его полномочий, а римская кафедра есть духовный центр всего христианского мира.

Из этой теории Лев I извлекал такие практические последствия:

1) так как вся церковь основана на твёрдости Петровой, то удаляющийся от этой твердыни ставит себя вне таинственного тела Христова – церкви;

2) кто посягает на авторитет римского епископа и отказывает в повиновении апостольскому престолу, тот не хочет подчиняться апостолу Петру;

3) кто отвергает власть и первенство апостола Петра, тот надменный духом гордости низвергает самого себя в преисподнюю.

Уже на заседаниях IV Вселенского собора легаты понтифика выражались о нём так: «Святой и блаженнейший папа Лев, глава вселенской церкви, украшенный достоинством апостола Петра, который служит основанием церкви и камнем веры и пр.» [2] . Но если отцы собора видели в этих выражениях лишь почётный титул, то последующие папы стали толковать его как выражение своей вселенской власти.

Первая чёткая формулировка идеи абсолютной власти понтифика во Вселенской Церкви, как и концепция папской теократии, была дана папой Николаем I (858–867 гг.). Он первым стал называть себя наместником Христа на земле, обладающим верховной юрисдикцией над восточными епископами и стоящим выше соборов и синодов. Для обоснования этой претензии понтифик опирался на известный акт «Константинова дара» и Лжеисидоровы декреталии, которые, считается, были составлены около 850 г. Как писал иезуит Мембург, Николай I возвысил папскую власть до степени, которой она ещё не достигала, особенно же в отношении к императорам, королям, князьям и патриархам [3] . Укрепить позиции папства после него пытался Иоанн VIII (872–882), который сыграл решающую роль в формировании идеи о некоем «политическом сообществе всех христиан как таковых» со столицей в Риме. Римскую церковь он определял как «имеющую власть над всеми народами и к которой все народы приведены как к своей общей матери и главе» [4] .

Римская кафедра, таким образом, стала представляться как центр Вселенской Церкви, а папский примат стал пониматься как вселенская учительная и административная власть римского епископа, имеющая божественное происхождение. Поэтому стало возможным и недопустимое изменение папами Символа веры, известное как филиокве.

Хотя папская идея искажала смысл Евангелия, восточная церковь поначалу никак не отнеслась к новым выводам римских епископов. Восток плохо был знаком с тем, что происходило внутри западной церкви, но, поскольку во время борьбы с ересями Рим проявлял себя всегда строгим ревнителем и гарантом православия, авторитет его сильно укрепился. А в Риме умело использовали молчание востока, и каждая римская претензия, не опротестованная вовремя, входила в церковное предание запада и с течением времени выигрывала в своём значении. В итоге отношения между двумя половинами христианского мира стали принимать такой характер, который совершенно чётко отразил неравенство в пользу Рима: наступательность с его стороны и некое оправдывание со стороны востока. Результатом этого стало то, что о серьёзной полемике против папских претензий подумали уже слишком поздно, когда они получили авторитет освященной веками древности и глубоко проникли в сознание западного христианского мира.

На поверхность это вырвалось в 1054 г., когда после отказа Константинопольского патриарха Михаила Керуллария подчиниться Риму, произошло взаимное отлучение патриарха и папских легатов. Хотя ещё в 1009 г., после того, как папа Сергий IV в своём послании по поводу восшествия на престол изложил Символ веры с прибавкой филиокве, патриарх Константинопольский Сергий II вычеркнул имя папы из диптихов, и с тех пор никакое папское имя в них не вписывалось.

Позже властное положение папы было подкреплено догматом о непогрешимости (или безошибочности) папского учения, который был сформулирован в четвёртой главе догматической конституции Pastor Aeternus (Вечный пастырь), принятой на I Ватиканском соборе 1870 года при папе Пие IX. Он звучит так: «Папа римский, когда он говорит ex cathedra, то есть когда, исполняя свои обязанности учителя и пастыря всех христиан, определяет, в силу своей верховной апостольской власти, что некое учение по вопросам веры и нравственности должно быть принято всей Церковью, обладает с Божественной помощью, обещанной ему в лице святого Петра, той непогрешимостью (infallibilitas), которой Божественный Искупитель пожелал наделить Свою

Церковь, когда она определяет учение о вере и нравственности. Следовательно, эти определения папы римского непреложны сами по себе, а не в силу согласия Церкви. Если кто-либо, не дай Бог, поимеет дерзость противоречить Нашему определению, да будет отлучён от сообщества верных» [5] .

Однако идея эта содержит много двусмысленностей. Хотя непогрешимость непроизвольна и вступает в действие только при соблюдении ряда условий, сами эти условия крайне неопределённы, а большинство папских определений так или иначе связаны с вопросами веры или нравственности; в любой энциклике папа выступает как пастырь. Значит ли это, что все папские энциклики обладают непогрешимостью? Показательно, что сам Пий IX категорически отказался дать чёткие критерии непогрешимости, заявив в 1871 году: «Некоторые хотели, чтобы я разъяснил соборное определение ещё больше и точнее. Я этого делать не хочу. Оно достаточно ясно». В итоге папа получил полное право объявить любое из своих суждений относительно веры и нравственности богооткровенной истиной, потенциально безошибочными, могущими стать такими в любой следующий момент.