Оборванные струны
Шрифт:
— И обрадовался бы, если бы сердце досталось мне.
— Что?!
Дедушка тычет пальцем в сторону группы посетителей, столпившейся около другой койки. Уил не обратил на них внимания, когда входил в палату — настолько он торопился сообщить деду прекрасную новость — но, по-видимому, Точо узнал обо всём ещё до прихода внука. Женщина на второй койке молода — ей около тридцати или чуть за тридцать. Родственники, собравшиеся около неё, похоже, веселы и счастливы, несмотря на то, что она в тяжёлом состоянии.
— Я отдаю сердце ей, — заявляет дед. — Я уже решил.
Уил вскакивает
— О чём ты толкуешь?!
— Я могу не выдержать операции, Чоуилау. Слишком стар. А тут — молодая женщина, у неё гораздо выше шанс выжить. У неё тоже дух-хранитель — пума.
— Но сердце добыто твоими сыновьями! — взрывается Уил, и женщина на соседней койке слышит его. Вот и хорошо! Пусть все знают! — Это сделали твои сыновья, а это значит — оно твоё и ничьё больше!
Дед переводит взор на Лева, и внук злится ещё больше.
— Не смотри на него! — вскрикивает Уил. — Он не нашего племени!
— Мнение постороннего всегда объективно. Оно непредвзято.
Лев отступает на шаг назад. Уил не хочет, чтобы он принимал участие в этой дискуссии. Да он сам, Лев, не хочет этого ещё больше!
— Это ваше сердце. — Вот и всё, что он может сказать.
Уил почти что вздыхает с облегчением: молодец, Лев, поддержал! — но тут дед произносит:
— Видишь? Парень согласен со мной.
— Что? — спрашивают Уил и Лев в унисон.
— Это моё сердце, — поясняет дед. — А это значит, что я имею все законные основания решать, что с ним делать. И я отдаю его этой молодой женщине. И уволь меня от дальнейших дискуссий.
Ярость и скорбь охватывают Уила. Он вылетает из кардиологического корпуса, но сбежать ему не удаётся. Новость о решении деда уже известна всей семье, и в тот момент, когда Уил выносится на улицу, игнорируя попытки Лева удержать и успокоить его, к зданию уже подходят остальные родственники: родители Уила, затем дядя Пивани и его семья. Уил видит ближайших друзей Точо. А вот и Уна. Их всех позвали, чтобы попрощаться со стариком. Они все пришли проводить его.
— Сделай это для него, Уил, — мягко просит ма, ступая на порог. — Пожалуйста, сынок, сделай это для него.
Он ждёт снаружи, пока все не входят в корпус, включая и Лева. Потом он медленно шагает по коридору к круглой палате. Мимо него катят женщину с синюшными губами, за ней гурьбой следуют её родичи. Больную уже начали готовить к операции.
В палате все уже расселись на стульях и на полу. Лев придержал стул для Уила. Усталые глаза деда прикованы к лицу внука. Тот садится и начинает играть. Сначала звучат мелодии исцеления, но в слишком скором темпе. В игре Уила чувствуется отчаяние. Но его никто не останавливает. Но постепенно музыка переходит в скорбные погребальные тренодии: звуки призваны облегчить переход из этого мира в следующий.
Уил играет несколько часов. Он с такой полнотой растворяется в музыке, что забывает обо всех присутствующих. Юноша почти не слышит слов, с которыми его родные прощаются со стариком, не слышит, как его дед говорит о переходе духа из его разрушающегося храма в иное царство. Он не обращает внимания на Лева, который сейчас кажется ещё более чужим, чем
День перетекает в сумерки, и Точо тоже почти растворяется в них, готовый уйти по зову из запредельной страны. Но тут, совсем на краю, он вдруг протягивает руку, останавливает Уила и подзывает его к себе.
У него есть к внуку последняя просьба, и он шепчет её ему на ухо, медленно, с трудом выговаривая слова. Уил соглашается: у него нет сил спорить о том, что произойдёт завтра, потому что у его дедушки есть только сегодня.
Обещание дано, и Уил снова погружается в музыку. Он не замечает, как ма, одетая в свой белый халат, щупает больному пульс и качает головой. Уил играет, и дыхание деда замедляется. Уил играет, не слыша тихих рыданий дяди Пивани. Уил играет, звуки его гитары обволакиваеют душу деда и уносят её в далёкое, незримое нечто. И когда Уил отрывает пальцы от струн, остаётся лишь оглушительная тишина.
5 • Лев
Кладбище Людей Удачи расположено в самом центре резервации, далеко от населённых мест. Многие семьи хоронят своих покойных в гробах, на западный образец, но другие, придерживающиеся традиций племени, зашивают тела в саван, а некоторые проводят самый древний ритуал из всех существующих. Хотя в семье Уила все обычаи перемешались самым причудливым образом, дедушка был приверженцем отодоксальных обычаев. Поэтому его будут хоронить по древнему ритуалу.
Тело Точо, покрытое ветвями можжевельника, лежит на высокой деревянной платформе. На шестах подвешены тростниковые корзины, украшенные зубами пумы, они полны пищи, которая понадобится покойному на том свете. Зажигается огонь, дым взвивается на ветру. Лев внимательно смотрит, стараясь сохранить в памяти всё разворачивающееся перед ним действо.
— Наши предки считали, что дыхание мёртвых переходит в Нижний Мир, — поясняет ему Уна.
Лев потрясён.
— В Нижний Мир?!
— Нет, не в преисподнюю, — успокаивает его Уна, поняв, о чём он подумал. — Просто там пребывают души умерших. Наверху или внизу — неважно, понятий верха — низа в загробном мире не существует.
Лев замечает, что Уил стоит в стороне от других, как будто он здесь посторонний.
— Почему Уил не принимает участия в церемонии? — спрашивает он.
— Уил следовал нашим обычаям, потому что любил своего дедушку. А теперь ему предоставлен выбор, каким традициям следовать. Ты тоже, кстати, должен выбрать.
Леву кажется, она шутит.
— Я?
— Когда заявление о твоём праве на поселение будет одобрено, ты станешь приёмным сыном племени. В добавок к тому, что ты будешь защищён от разъёма, резервация официально станет твоим домом. И как всякий, живущий здесь, ты должен будешь решить, по какую сторону стены находится твой дух.