Оборванный след

Спенсер Уэн

Вопрос оставался открытым: Ренни приедет один или с ним будет Герман Дегас?

Зеркало в ванной отражало повзрослевшее лицо.

Удивительно, как же долго до него доходило, что он не человек. Все вокруг взрослели с каждым днем, во всех лицах происходили мельчайшие изменения. А у него нет. С тринадцати до восемнадцати лет он повзрослел всего дня на два — за счет периодических синяков, царапин и укусов полудиких собак мамы Джо. Лицо его казалось застывшим во времени, словно фотография.

Потом, на следующий день после того, как

его подстрелил Джо Гэри, Укия не узнал себя в зеркале. Больше никто не обратил внимания. Тогда парень испугался, не понимая причины неожиданного изменения. Теперь он знал, что за день способен повзрослеть на месяцы. Когда клеткам приходилось очень быстро залечивать раны на теле, они делали маленькие ошибки, копируя сами себя. Процесс этот походил на старение у людей и стал неотъемлемой частью его генетического строения. В июне даже мамы заметили неожиданный скачок — больше года, — произошедший после целой недели страданий.

И зеркало Сэм отражало новые изменения. Не очень заметные. Наверное, никто больше не обратит внимания. Очень медленно, но столь же уверенно, как всякий человек, Укия взрослел. Он стоял перед зеркалом, стараясь привыкнуть к новому себе. В дверь постучала Сэм.

— Ты одет? — Она скользнула внутрь, когда он открыл дверь, и взяла с полочки дезодорант. — Забыла про него.

Молодая женщина с интересом рассматривала обнаженные плечи и грудь Укии.

— Да, значит, есть некая правда в легендах Брыкающихся Оленей. Вчера вечером я думала, ты коньки отбросишь, а теперь не понимаю, о чем волновалась. Черт подери, ты просто настоящий Чип и Дейл — от любой переделки остаются только синяки.

Укия пожал плечами, не находя ответа. Она поставила дезодорант обратно.

— Слушай, ты голубой, да?

Он удивленно покачал головой:

— Нет.

Лицо ее исказили смешанные чувства, и она издала какой-то непонятный звук.

— А?

— Слушай, сделай мне одолжение. Не говори своему партнеру, что мы спали в одной постели.

— Я уже сказал.

— Вот черт! — Она развернулась и вышла, бормоча: — Ну что ж! Он все равно из Питтсбурга.

Укия вел машину от Голубых гор до Пендлтона. Они планировали остановиться у «Красного льва», чтобы Сэм посмотрела на свой «харлей». Если на мотоцикле можно ездить, то они разделятся и поедут в казино «Дикая лошадь» каждый своим ходом. Сэм объяснила, что по субботам и воскресеньям там на время завтрака организуют шведский стол.

Укия внимательно всматривался во все встречные машины, пытаясь почувствовать Ренни или Других членов Стаи.

— Нервничаешь? — спросила Сэм.

— Мы с Максом ждем подмоги. Только неизвестно, когда он даст о себе знать.

— Вы вызвали еще одного детектива?

— Нет, он не детектив. Он... что-то вроде моего отца.

С технической точки зрения любой из Стаи являлся его отцом. Настоящим родителем был инопланетянин Прайм, мутант Онтонгардской расы. Уже раненный и не способный противостоять захвату Земли своими сородичами, Прайм передал свой генетический материал стае волков. Выжил только один и стал Тварью по имени Койот. Под влиянием

памяти и желаний Прайма волк превратился в человека, который сначала жил с индейцами. Позднее Койот направился вслед за Гексом на Восточное побережье, создавая Стаю, чтобы воевать с Тварями Гекса.

В основе каждого из Стаи лежит повтор генной цепочки Прайма, а через Койота они получили волчьи черты — инстинктивное стремление защищать и пестовать своего единственного ребенка. Будучи изначально людьми, все они сохранили желание и надежду иметь детей. Ренни в свое время оставил своего новорожденного сына, чтобы продолжить войну Прайма, и Укия считал его самым надежным покровителем.

— Вроде отца? — удивилась Сэм. — Как это может быть?

Укия уже пожалел, что не солгал.

— Он не знал о моем существовании до июня этого года, когда все выяснилось.

— Он поимел твою мать и бросил ее?

Укия покачал головой. Если бы все было так просто. Прайм создал его, только чтобы отвлечь Гекса от программы самоуничтожения базового корабля, которую в то время настраивал. Прайм знал, что Гекс станет искать подходящую местную форму жизни, чтобы создать ребенка-полукровку и приготовить его для будущего размножения. Он заменил образец генов Гекса своими собственными, ввел их в организм матери Укии и для подстраховки начинил «родильный дом» взрывчаткой.

У Стаи сохранились воспоминания о том, как Укия был помещен в утробу своей матери. И они полагали, что взрывчатое вещество убило эту женщину задолго до его рождения — и уничтожило ребенка.

Но что-то нарушилось в плане Прайма.

— Ладно, — проговорила Сэм. — Он не отымел ее. Она получила его сперму в клинике, и произошло искусственное оплодотворение.

Он строго взглянул на Сэм, и она лучезарно улыбнулась.

— Что, угадала?

— Что-то в этом роде, — промямлил Укия. Наверное, это самое правдоподобное объяснение.

Как и во всяком рожденном в естественных условиях ребенке, в нем смешались гены отца и матери. А овипозитор, осуществивший зачатие, сделал его максимально — насколько позволили инопланетные технологии — совершенным.

Чтобы избежать дальнейших расспросов о родстве с Ренни, Укия быстро сказал:

— Прошлое уже не важно. Важно, что он знает о моем ранении и поэтому вылетел вчера из Питтсбурга. Сейчас он уже должен быть в Пендлтоне.

— А у него есть имя, кроме «папа»?

— Я не зову его папой. Он Ренни. Ренни Шоу.

— Ну, тогда нам надо сначала заглянуть в гостиницу, вдруг он оставил письмо.

Укия сильно сомневался, что Ренни так поступит. Стая редко пользовалась обычными средствами связи: служащие гостиницы могли быть подкуплены, телефоны — прослушиваться. К тому же Ренни и так дал себя засечь радарам, когда полетел в Портленд. Он может ждать Укию в гостинице, не зная, где еще с ним встретиться.

Юноша содрогнулся при мысли о разгневанном Ренни и беззащитном Пендлтоне.

— Сэм, Ренни очень опасный человек. Он мой отец, но это не значит, что мы доверяем ему и находимся от него в безопасности. Если он решит, что у него есть веская причина, то убьет и меня.