Обращенная в пепел

Соренсен Джессика

Я почувствовала сильное напряжение, но сделала все, чтобы мой голос звучал спокойно.

— Что если… уже сейчас остался лишь один Темный Ангел?

Он изогнул бровь.

— И ты думаешь, что это ты?

Я чуть не упала, схватившись за кровать.

— Пожалуйста, скажи мне, что это неправда.

Он закатил глаза, видя мою слишком бурную реакцию.

— Нет, до этого дело еще не дошло. Темные Ангелы еще есть, хотя их осталось мало. Кроме того, ты обязательно узнаешь, если останешься последней, потому что твой внутренний

Ангел и Жнец освободятся. — Он вздохнул и облокотился на шкаф. — Правда я думаю, что сейчас это самая меньшая из наших проблем, потому что если наш мэр работает на Жнецов, это может значить, наш лидер тоже здесь, и это очень плохо как для тебя, так и для меня, учитывая, что моя семья пошла против правил и отказалась подчиняться общепринятому порядку и приказам других Жнецов.

— Почему-то я не очень удивлена последнему факту, — ответила я, нахмурившись, думая об истории, которую рассказал мне Элиот. — Когда ты говорил о лидере Жнецов, то имел в виду того, кто владел ожерельем, которое ты у меня украл?

— Единственный и неповторимый Альтариус Винсетон. — Кончики его губ дрогнули, превращаясь в зловещую улыбку. — Я никогда не крал его у тебя, это твоя бабушка украла его у меня.

— Итак, ты утверждаешь. — Я прищурилась.

Его улыбка стала еще более зловещей.

— Итак, я знаю. — Мы смотрели друг на друга, и никто не хотел отвести взгляд первым, но, в конце концов, его выражение лица немного смягчилось. — Послушай, Эмбер, я просто хочу тебе помочь, и совсем не важно, что ты об этом думаешь.

Я засмеялась.

— Я в этом сильно сомневаюсь…

Он направился ко мне, ковер под его ногами издавал чуть шуршащие звуки.

— Почему ты так в этом сомневаешься? Я когда-нибудь делал что-то, чтобы причинить тебе вред?

— Ты заставил меня убить человека, — напомнила я ему, отмечая, что он приближается, а мне некуда отступать.

— Которого я вернул к жизни. — Он сделал еще один шаг, и чем ближе он подходил, тем сильнее горели линии на моих руках под перчатками.

Отступая, я наткнулась на кровать и неуклюже села на нее. Я продолжила свое бегство по кровати, пытаясь увеличить расстояние между нами, которое становилось все меньше, по мере его приближения.

— Отлично, тогда верни мне ожерелье, чтобы я могла себя защитить.

— Я не могу, — сказал он, так будто это было нечто само собой разумеющееся. Он дошел до края кровати и остановился. — Моя семья нуждается в защите, нас не сильно любят другие Жнецы в клане, особенно после того, как мы украли ожерелье.

— Не могу себе представить почему, — сказала я с сарказмом, когда моя спина коснулась стены.

Становится хуже, когда он наклоняется над кроватью и зависает надо мной.

— Не знаю, почему ты так уверена в том, что это ожерелье тебя защитит. И ты ничего не знаешь об этом Элиоте кроме того, что он дядя Ашера. И ты поступаешь очень наивно, веря ему только из-за этого факта.

Я игнорировала тот факт, что из-за его близости ко мне мое сердце стало биться чаще, я твердила себе, что это происходит совсем как было тогда на озере и

на кладбище, что он просто контролирует меня. Однако сама же сомневалась в этом.

— Это не делает меня наивной. Если у меня появится причина, то я точно не буду доверять ему, но пока он не давал мне ни единого повода.

— Но ты не доверяешь мне, — отметил он, как бы подразумевая, что тоже не давал мне повода в нем сомневаться.

Я старалась не засмеяться, зная, что это не улучшит нашу ситуацию.

— А вот тебе, Кэмерон, мое доверие надо заслужить.

— Ашер не заслуживал твоего доверия, — сказал он твердо, наклоняясь ко мне чуть ближе, так, что его тень накрыла мое тело. — Но он врал тебе столько же, сколько и я.

— Да, но Ашер все же на светлой стороне.

— Откуда ты это знаешь? — Он обхватил мою голову руками, казалось, он почти лежал на мне, но при этом он все же стоял рядом. — Может тебе не следует верить тем вещам, которые еще не доказаны.

Он был прав. Не на счет Ашера, а на счет того, что надо принимать во внимание факты, прежде чем решишь, во что же ты веришь.

— Скажи мне, как выглядит ваш лидер? — спросила его я, все больше вжимаясь в матрас, отчаянно пытаясь увеличить расстояние между нами. — И почему он здесь? Ответив, ты можешь получить мое доверие, если ты так этого хочешь.

— Я не знаю ответов на эти вопросы. — Он выглядел также потерянно, как и я. — Но я знаю точно, это очень плохо, что он здесь.

Он облизал свои губы, глядя на меня. Я могла точно сказать, глядя ему в лицо, что он хочет меня.

— Я и так знаю, что это плохо. — Я положила свои руки ему на грудь, чтобы удержать его на месте, отбросив разочарование со стороны моего тела, насчет того, что я оттолкнула его. — Но насколько это плохо? Я имею в виду, что люди уже одержимы, и по крайне мере раз в неделю происходит убийство или исчезновение. Насколько все может стать хуже?

— Намного, намного хуже. — Он коснулся моего лица, и я вздрогнула, когда он провел пальцем по моей щеке. — Случится еще очень много смертей.

Его палец спустился вниз по моей щеке, вдоль моей челюсти, вниз по моему вырезу, остановившись чуть выше моей груди.

— Жнецы любят смерть, она для нас как наркотик. — Он вдохнул мой запах. — Мы жаждем этого, дышим этим, и наш лидер связан со всей нашей силой и нашими чувствами. А теперь представь, как он жаждет смерти, он в ней просто нуждается.

Я дрожала под его прикосновениями, на мгновение погружаясь в них и ненавидя себя за то, что порой ему так легко сдаться и так трудно оттолкнуть прочь, но мне нужно было немного свободного пространства, и я оттолкнула его настолько далеко, насколько он мне позволил.

— Не трогай меня, Кэмерон. Я… я не хочу этого.

Он провел линию вверх от моей груди до шеи и остановился там, где был мой пульс.

— Почему нет? Ведь Ашеру ты позволяла касаться себя так. — Другой рукой он обнял меня за талию, крепко сжимая, его пальцы буквально впивались в тело, заставляя меня дрожать в ответ. — И ты не боролась с ним… ты желала этого сама.