Обраслечена поневоле, или Чешуйчатая подстава - 2
Шрифт:
Не верю!
– Он говорил, вы познакомились на овощном рынке, - произнесла осторожно, страшась услышать ответ.
– Я продавала яблоки, - грустно улыбнулась женщина, разглаживая складки на подоле.
Моргнула, вспоминая рассказ отца. Кто из них врет?
– Точнее, отец говорил, что это было на цветочном рынке. Он не ходит по овощным рынкам и в тот день, кажется, покупал цветы Илсе, моей мачехе.
Салида растерянно улыбнулась и неожиданно сменила тему:
– Хочешь прогуляемся? Когда мне сказали, что ты умерла, я долго сидела взаперти. Думала, никогда не переживу этого.
И она улыбалась так, словно я все еще мертва.
– Вы счастливы здесь?
Не получалось обращаться к матери на "ты". Мне казалось, когда мы встретимся, я сразу ее узнаю, дрогнет сердце, и не будет неловкости, которая царила между мной и Салидой.
– Счастлива. Правда счастлива. И, надеюсь, мы будем счастливы здесь вместе. У Вайцека растет замечательный внук - Аделард. Сильный дракон, подающий надежды.
Усмехнулась, глядя на нее.
– Поразительно... Я только что узнала, что мой любимый погиб, а вы предлагаете мне начать новые отношения?! Вы... вы монстр что ли?
– Солнышко, он еще совсем малыш... лет через десять, когда ты...
– Уйдите. Прошу вас, уйдите. Мне нужно побыть одной.
Женщина испуганно улыбнулась и нехотя покинула комнату, переступая осколки и обломки мебели.
Следующие дни прошли как в бреду. Большую часть времени я стояла у окна и надеялась, что в комнату войдет Рейнхарт. Я ждала... не верила никому, кроме сердца. Ждала, что дракон вернется и спасет меня! Когда обессиленно падала на пол, перебиралась в кровать и металась в полузабытье.
Мне снился Гардиан. Его огромное чушейчатое тело под водой. Я тянула к нему руку, но когда казалось, что вот-вот драконья морда вынырнет и коснется ее, все исчезало. В душе оставалась лишь боль, а в памяти - огромные сапфировые глаза, полные отчаяния.
День проходил за днем, не было ни Жозефины, ни Вайцека. Только изредка приходила мать, извинялась за тот разговор об Аделарде - хотела меня отвлечь. Пыталась кормить, но я отказывалась от еды, иногда пила чай с травами, от которых становилось плохо. Я теряла сознание и просыпалась с ужасной тошнотой и головной болью, напрочь лишенная сил. Мне снова давали чай и все повторялось.
А потом приснился сон. Снова я на том берегу, где впервые увидела Гардиана, еще до того, как узнала кто он. Сидела, гладила пальцами бархатную воду, когда почувствовала жесткие чешуйки. Дракон неуверенно коснулся моих пальцев, высунул из-под воды нос, затем голову и подался ко мне, напрашиваясь на ласку. Я гладила его грубые наросты и мягкий нос ладонями, и чувствовала их как наяву. Целовала огромную морду, что-то шептала, обнимала его...
– Ариана! Ариана, доченька...
Когда открыла глаза, не сразу поняла, где нахожусь. Осознание приходило медленно - это мир, тот самый, в котором больше нет ни Рейнхарта, ни Гардиана. Невыносимого человека, и дракона, которому я так и не простила жестокости. Точнее, уже простила, потому что поняла - он защищал своих детей... но я не успела сказать ему о своем прощении.
– Поднимайся. Сегодня позавтракаем с владыкой стаи.
– Где Жози?
– Она - дочь владыки, Ариана, - стальным тоном произнесла Салида.
– У нее множество административных дел. Жозефина не в гнезде, но придет к тебе, как только сможет. Вставай.
Ариана
– Не хочу, - повернулась на бок, не чувствуя сил подняться. Даже открыть веки было тяжело.
– Боюсь, если ты продолжишь себя изводить и морить голодом, нам придется принять меры. Уже сейчас мы ставим тебе питательные капельницы...
Посмотрела на руки, исколотые иглами, и хмыкнула. Плевать. На все плевать.
– Я не хочу этого. Пожалуйста, Ариана. Порадуй маму...
Запрещенный прием, против которого у меня нет аргументов. Она пятнадцать лет думала, что я мертва. Что было бы, вернись Рейнхарт через пятнадцать лет в мою жизнь? Я бы сделала что угодно ради его улыбки.
С другой стороны, мама ли она мне? Я уже ничего не понимаю. Только пытаюсь рассуждать, как голову сводит обжигающей болью.
– Хорошо. Но я не буду есть.
– Хотя бы посиди рядом, этого будет достаточно.
Не помню, как меня мыли, причесывали и переодевали. Жизнь превратилась в череду манипуляций: все время кто-то приходил, что-то со мной делал, а я не противилась ничему. Смысл? Мир давно забыл обо мне. Всем, кроме, наверное, матери, на меня наплевать. Хотя, откровенно говоря, я даже ей не верю. Со смертью Рейнхарта умерла не часть, умерло все мое сердце. Жаль, я слишком поздно поняла, как много места он занимал в нем со всеми своими недостатками. Я же тоже не подарок.
Из зеркала смотрела незнакомка: огромные глаза с синяками вокруг, осунувшееся лицо, резкие скулы, бледные губы. В коже вообще ни кровинки, словно лицо покрыто белоснежной сухой калькой. На этом фоне ярко-изумрудное платье казалось диким пятном. Как будто в куче речного щебня вдруг обнаружился дорогой изумруд редкой огранки. На меня нацепили украшения и куда-то повели. Перебирала ногами, то спотыкаясь на ровном месте, то вовсе останавливаясь, не чувствуя ни возможности, ни желания что-то делать. Мама мягко, но уверенно тянула меня вперед, помогла сесть на стул.
Не сразу поняла, что мы уже в столовой, расположились за длинным овальным столом, в центре которого сидит владыка изумрудных и читает газету.
– Доченька, съешь хотя бы кусочек. Доставили из Астории. В пекарне господина Лориса пекут великолепный персиковый пирог!
– Оставь девочку в покое, Салида, - отстраненно посоветовал дракон, делая глоток чая. А мое внимание привлекла газетная заметка с обратной стороны.
– Дайте газету.
Мать и владыка драконов переглянулись. Вайцек сообразил первым и, перевернув газету, прочитал заголовок: "Сапфировые отказываются избирать нового владыку".