Обратись к Бешеному
Шрифт:
– Я понял вас, товарищ полковник! – сник и режиссер. – Если не возражаете, товарищи, пройдемте в мой вагончик: так никто нам мешать не будет…
– Хорошо, пойдемте… – согласно кивнул Рокотов-младший.
И когда они вошли в вагончик, режиссер сказал:
– Понимаете, товарищ Рокотов, я впервые так снимаю картину, – он едва не плакал. – Сценария нет никакого, каждый день мне приносят вечером распечатку тех сцен, которые должны будут сниматься на следующий день. Паноптикум какой-то!
– А зачем вы согласились работать в таких условиях? –
– За такие деньги, которые мне предложили в тот момент, когда у меня детей кормить нечем, и не на такое согласишься, – с тяжелым вздохом признался режиссер.
– А кто вам платит? Я имею в виду, кто ваш продюсер? – встрял Константин.
– Мне кажется, – режиссер снизил голос до шепота и даже наклонился ближе к ним, словно боясь, что кто-то их подслушает, и повторил: – Мне кажется, что человек, выдающий себя за продюсера, не продюсер вовсе, а просто посредник.
– С чего вы взяли? – Савелий быстро переглянулся с Константином.
– Я не первый день в кино работаю, – с апломбом заметил режиссер. – Продюсер всегда интересуется съемками, постоянно вмешивается в процесс, а этот только платит да сценки привозит для съемок на следующий день. Такое впечатление, что ему все до лампочки, и все равно, что и как снимается. Единственное, что он требует, чтобы снималось все так, как написано.
– А кто пишет эти сценки? Вас что, не познакомили с автором? – удивился Савелий.
– Поначалу обещали, а потом началась настоящая чехарда: то говорят, что автор за границей, то что он якобы занят, а в последнее время вообще заявили, что автора заменили… Не чушь ли? – всерьез возмутился режиссер. – Как можно заменить автора, если снято столько материала по его сценарию?
– Но с деньгами перебоев не бывает?
– Ни разу! – подтвердил он. – И такие бабки тратятся, что вполне можно было бы параллельно снять еще один фильм.
– Хорошо, вы можете связать нас с вашим так называемым продюсером?
– Минуту: он здесь, на съемках; сейчас его позовут, – режиссер выглянул из вагончика и громко крикнул: – Толик! Толик, подойди ко мне! – позвал он.
– Звали, Семен Тимофеевич?
– Да, черт возьми! – недовольно буркнул режиссер. – Позови ко мне Хлеба Владимировича! Срочно!
– Так его нет, – растерянно ответил помощник.
– Как нет? Я же его только что видел!
– Когда вы пошли в свой вагончик, он сел в свою машину и уехал!
– Куда?
– Не сказал…
– Это черт знает что! – вновь ругнулся режиссер, повернулся к нашим героям и виновато сказал: – Уехал куда-то…
– Вы сказали, что его зовут Хлеб Владимирович?
– Да…
– Странное имя.
– Я тоже так думаю: что за блажь была у родителей назвать мальчика «хлебом», – хмыкнул режиссер.
– А как его фамилия?
– Гуспенский.
– Еще лучше, – покачал головой Савелий. – Как хоть он выглядит?
– Рост, как у баскетболиста, а тощий, как глиста, лицом на татарина смахивает. Самому за сорок, а прическу носит как
– Он что, голубой, что ли? – поморщился Константин.
– А черт его знает: я свечку не держал, – пожал плечами режиссер.
– Ладно, продолжайте снимать ваш странный фильм: не будем вам мешать, – задумчиво проговорил Савелий. – Пошли, Костик, нам здесь больше нечего делать!
Когда они отошли от съемок, Константин спросил:
– Тебе не кажется, что все как-то странно?
– Слишком мягко сказано, – хмыкнул Савелий. – Лично я уверен, что этот гребневый продюсер смотался со съемок из-за нашего Появления.
– Наверное, поехал консультироваться у настоящих хозяев, – предположил Константин.
– Все может быть, – машинально проговорил Савелий, все еще продолжая о чем-то размышлять. – Вот что, Костик, ты пробей этого Гуспенского: выясни, что он за «гребень» такой и кем является на самом деле, а вечером – ко мне: есть одно важное дело, к которому я хочу тебя привлечь.
– А это что, откладываем?
– Думаю, что развязка этих шестнадцати миллионов близится к завершению…
Рассевшись по своим машинам, они разъехались по делам: Константин поехал в ГУВД, а Савелий в ГУВД – он решил проверить одну возникшую идею…
В это время генерал Богомолов ехал в Шереметьево встречать своего давнего приятеля из Америки. Вчера, услышав по телефону его голос, он испытал двойственные чувства: с одной стороны, обрадовался – давно не общались, с другой – насторожился. Насторожился потому, что почувствовал в голосе Майкла некоторое волнение. Почему-то ему показалось, что это волнение не было связано с тем, что они давно не виделись.
Константин Иванович понял: что-то случилось, и это что-то каким-то образом касается и его лично. Тем более, что Майкл просил о срочной встрече.
На всякий случай он попытался прояснить ситуацию, а потому спросил Джеймса:
– Отчего такая спешка?
– Чтобы водка не остыла! Кажется, так говорят у вас в России? – отшутился Майкл.
Это еще раз доказывало, что он прав – Джеймс везет какие-то неприятности, о которых нельзя говорить по телефону. С другой стороны, настораживал и тот факт, что Майкл звонил со служебного телефона, что означало: его поездка деловая и о ней известно его руководству.
«Ладно, чего гадать на кофейной гуще, если через несколько часов я с ним увижусь и он сам обо всем расскажет?» – Богомолов погрузился в краткий сон: сегодняшняя ночь оказалась бессонной, и он долго не мог заснуть.
После того, как Богомолов перешел из центрального аппарата ФСБ в Администрацию Президента и он стал его советником, Константин Иванович думал, что сейчас для него начнется совсем другая, спокойная, жизнь. Никто дергать не будет, можно будет начать писать давно задуманную книгу об Андропове. Мечты, мечты, где ваша сладость?