Обратный отсчет
Шрифт:
В аэропорту Дублина, у меня образовалось полуторачасовое «окно» между рейсами. Чтобы скоротать время, я решил прогуляться по терминалу. Заглянул в несколько магазинов и посетил кафе, чем немало удивил сотрудников и посетителей этих мест, когда они меня узнавали. Наплевав на всевозможные ограничения, связанные с моей диетой, я съел в кафе восхитительное пирожное с нежным бисквитом, заварным кремом и молочным суфле, запив его вкуснейшим эспрессо. Не удивлюсь, если владельцы этого заведения захотят разместить мои фотографии на входе или внутри их помещения. Дело в том, что, пока я уплетал за обе щеки десерт, одна миловидная сотрудница кафе, принимавшая мой заказ, незаметно фотографировала меня на телефон. Я внутренне усмехнулся и сделал вид, будто ничего не замечаю. С меня не убудет, а у них появится возможность привлечь как можно больше посетителей в своё кафе. Это отличный маркетинговый ход, и ничего личного. Бизнес есть бизнес. Клиентов же нужно как-то заманивать к себе. Надеюсь, что при следующем моём посещении этой кафешки мне удастся полакомиться пирожным за счёт заведения, оплатив только стоимость
Что касается моих преданных фанатов и просто любителей футбола, то при встрече со мной они вели себя корректно и с уважением. Как обычно, они восхищались моей игрой, брали автографы, просили сфотографироваться с ними на память. Также они задавали вопросы о недавно вышедшей и уже успевшей нашуметь песне «Sex», о моих творческих планах и личной жизни. Особенно многих интересовала моя предстоящая свадьба. Но тут я сам виноват: не стоило делиться такой информацией со всем миром на своём YouTube-канале. Но теперь уже поздно об этом сожалеть, и, как сказал мой друг и руководитель моего видеоконтента Санька Романов: «Нам придётся сделать отдельный выпуск, посвященный твоему бракосочетанию. Привыкай быть в центре внимания. Теперь ты — известная мультимедийная личность, и твои фанаты хотят знать о тебе всё!». Он прав, и с этим нельзя не согласиться. Я бы даже сказал, что больше не принадлежу себе. Это обратная сторона жизни публичной личности: каждый твой шаг или действие непременно становятся предметом обсуждения мировой общественности. Но это был мой жизненный путь, и я его выбрал сам.
В аэропорту Манчестера меня встретила радостная Лена и всего зацеловала. Я тоже был очень рад её видеть и, несмотря на то, что вокруг нас было много людей, не остался в долгу: тепло обнимал, страстно целовал, нежно гладил, шептал на ушко ласковые слова и даже позволил себе некоторую вольность, запустив руки под её расстёгнутую толстовку. Мы не виделись всего десять ночей, но за это короткое время успели очень сильно соскучиться друг по другу. Мы никуда не спешили и наслаждались каждой секундой долгожданной встречи, которая вскружила нам голову и немного опьянила. Неохотно оторвавшись от сладких губ жены, я быстро посмотрел по сторонам и поймал завистливые взгляды и улыбки прохожих. Лена тоже обратила на это внимание. Она немного покраснела, опустила голову и тихо попросила: «Пойдём уже отсюда». Я подхватил свои вещи с пола, свободной рукой приобнял её за талию, и мы быстрым шагом направились к выходу, не обращая внимания на всевозможные просьбы моих фанатов, встречающие нам на пути. Извините, народ, но мне очень хотелось домой.
Покинув аэропорт, я сел за руль Лениного мини-автомобиля Тойота Айго и, следуя указаниям навигатора, погнал его в сторону нашей квартиры. Она всю дорогу, не замолкая ни на секунду, рассказывала последние новости о нашей предстоящей свадьбе и её почти законченной книге. Переступив порог квартиры, я скинул одежду на диван, захватил чистое бельё и отправился в ванную комнату, и почти сразу ко мне присоединилась Лена. И нам окончательно снесло голову. Такого безудержного секса у нас не было уже давно. Затем мы долго валялись в постели. Даже успели вздремнуть полчасика. Потом плотно перекусили заказанной едой из ресторана. Утолив голод, я вспомнил об игре своей сборной, о которой почему-то напрочь забыл, растворившись в любви и ласке самого дорогого мне человека на свете. Завалившись на диван, подгреб под свой бочок любимую и единственную, положил руку на её выпирающий гладкий животик и включил большой экран плазменной панели.
Шла семьдесят третья минута отборочного матча чемпионата Европы, финальная часть которого будет проходить в 2008 году сразу в двух странах: Австрии и Швейцарии. Мы проигрывали болгарам с минимальным счётом 0:1. И для меня это было настоящей катастрофой! Такого расклада я не ожидал. Настроение резко ухудшилось. Захотелось узнать подробности матча. Набрал номер своего тёзки Сашки Романова, который смотрел это противостояние в кругу своей семьи, и поинтересовался у него событиями прошедших минут. Повествование старшего сына фээсбэшника меня сильно разочаровало. Из его уст сыпались одни лишь ругательства и претензии к нашим игрокам. У него все футболисты были рукожопыми, кривоногими, косоглазыми и владельцами больших яиц, которые мешали им нормально бегать и отдавать точные пасы. И это он ещё мягко выражался, сдерживая свои гневные эмоции, так как рядом находились его родители. Как я понял из его объяснений, у команды Сёмина сегодня ничего не получалось. От слова совсем. В начале первого тайма у нас было несколько отличных моментов забить гол и выйти вперёд. Но Саня Кержаков и Дима Торбинский свои шансы не использовали. После их ударов мяч оказывался в руках болгарского голкипера. Впрочем, и у хозяев поля не всё ладилось в игре. Но, в отличие от нас, они реализовали свой один-единственный голевой момент после розыгрыша штрафного и повели в счёте. В начале второго тайма отличился их капитан команды и игрок английского «Тоттенхэм Хотспур» Димитр Бербатов, который выиграл борьбу на втором этаже и отправил мяч впритирку со штангой. Как заявил Романов: «Акинфеев там был бессилен. Такие мячи не берутся».
Досматривал матч я уже сидя, нервно сжимая в руках пустой стеклянный стакан. Главный арбитр добавил ко второму тайму пять минут, чем вызвал на стадионе бурю возмущений. Я всё ещё верил, что моя команда сможет найти в себе силы сравнять счёт и увезти из Софии хотя бы одно очко. Лена, посмотрев на мои душевные мучения, слегка взъерошила мне волосы, чмокнула в щёку и, не говоря ни слова, ушла готовиться ко сну. А я остался наедине с телевизором, ожидая от своих парней какого-то чуда. Но его не случилось. Раздался финальный свисток венгерского
Затем крупным планом показали печальные глаза Юрия Палыча. Он подошёл к болгарскому наставнику Христо Стоичкову, что-то ему быстро сказал, пожал руку, изобразил на своём лице подобие дружелюбной улыбки и, опустив голову, широким шагом направился в подтрибунное помещение. Я, как никто другой, понимал его чувства и разделял его душевную боль. Сборная России провела невыразительный матч, как, впрочем, и два предыдущих, потерпев заслуженное поражение. Пусть и с минимальным счётом, но поражение. А ещё я, хоть и не видел большую часть матча, но даже мне было заметно, что сегодня команда не играла как единое целое. На поле не было КОМАНДЫ. И это обстоятельство меня очень сильно удручало. Тренерскому штабу сборной было над чем поразмыслить перед следующими отборочными матчами, которые пройдут в двадцатых числах марта. Буду надеяться, что к этим играм я буду в хорошем игровом тонусе и без травм и получу вызов в национальную команду.
После этого тура моя команда оказалась на последнем, седьмом месте. В это не хотелось верить, но цифры турнирной таблицы это подтверждали. И это были мы, действующие победители Мундиаля, которые ещё совсем недавно крушили на своём чемпионском пути все команды подряд…
Мне было обидно и стыдно за нас. Мы загнали себя в очень сложную турнирную ситуацию, из которой нужно будет как-то выходить. Иначе нас не поймут ни болельщики, ни руководство РФС, ни власть имущие лица страны, которые отвечают за спорт. После фееричного завоевания Мундиаля такое невзрачное и блеклое выступление сборной будет расценено как позор. Нам-то, футболистам, ничего не будет, малость побухтят из всех «самоваров» и «утюгов» — да забудут. Такое в истории российского футбола было уже не впервой. Ведь других игроков, соответствующих уровню первой сборной, всё равно нет. А вот Юрию Палычу и его помощникам это грозит немедленной отставкой. Даже несмотря на то, что несколько месяцев назад вся футбольная общественность страны и не только пела ему хвалебные дифирамбы и фигурально носила на руках. Это Россия! Здесь хорошее быстро забывают… Но Сёмин и все его футбольные сподвижники определённо не заслуживают такого обращения. Поэтому подожду день, другой, третий, послушаю, что творится в российских СМИ и что пишут в интернете, пообщаюсь со знакомыми футбольными людьми, и если над их головами замаячит хоть малейший намёк на увольнение, то я не просто вмешаюсь в эту ситуацию, а поставлю зажравшимся футбольным чиновникам, решающим судьбу сборной, жёсткий ультиматум. Либо эту отборочную часть к европейскому первенству мы проходим под руководством Сёмина и его единомышленников, либо я отказываюсь играть за национальную сборную. Мне теперь терять нечего. Тренерский штаб в обиду не дам. Сёмин, как и Бородюк, — «свои», проверенные делом и вызывающие уважение специалисты, которые доказали свой высокий уровень профессионализма! И за них я буду рвать и метать! Поэтому пойду на прямой шантаж, чтобы мне это ни стоило. После завоёванного золота, которое подняло рейтинг российского футбола до уровня мировых грандов, я имею на это полное право…
Возможно, я не прав. Возможно, в глазах некоторых людей я ещё совсем неопытный и наивный молодой человек, который, кроме футбольного мяча и тренировочных площадок, не видел в жизни ничего серьёзного. Возможно, моё поведение не понравится многим чиновникам и обычным людям. Я готов принять любую критику. Я допускаю всё и готов идти до конца… До справедливого конца. Я живой человек, и сейчас меня переполняют эмоции, и я ничего не могу с этим поделать.
Я выключил телевизор, откинулся на спинку дивана и долго смотрел в темноту, пытаясь понять причины блеклой игры своих партнёров по сборной, а также гоняя другие немаловажные мысли в своей голове, пока не услышал из просторного коридора, ведущего в нашу спальню, приятный голос жены.
— Сашуль, ты идёшь спать или и дальше будешь сидеть в темноте и грузиться?
— Да, малыш, иду, — ласково ответил я и рывком соскочил с дивана, задев левой ногой массивную деревянную ножку журнального столика, о котором совсем забыл и в темноте не увидел. Было больно, хотелось кричать и материться во всё горло. Но я нашёл в себе силы перетерпеть острую боль, издав едва слышимый стон. Сжав зубы, я помассировал травмированное место под коленкой и, прихрамывая, поковылял в спальню.
Спустя пять минут мы уже лежали в уютной постели. Лена прильнула ко мне под бочок, нежно поцеловала в губы, пожелала приятных снов, закинула на меня ногу и руку и практически сразу же уснула. Я же ещё долго не мог сомкнуть глаз, размышляя о событиях этого необычного и полного трагизма дня. Мне было над чем подумать. Нет, я не размышлял о поражении своей команды и её незавидной ситуации. Перед глазами стояло запотевшее зеркало из португальского отеля, на котором аккуратно была написана дата моей смерти — 23 августа. Я наконец-то осознал всю безысходность своего положения. И больше всего меня угнетал не факт своей скорой кончины (это не страшно, я уже однажды её испытывал), а переживание за свою семью: Лену и нашего будущего ребёнка. Мне нужно будет обеспечить их всем необходимым. Они не должны ни в чём нуждаться. Успокаивает лишь одно: у меня есть время. Его немного: всего десять месяцев. Но я обязательно что-нибудь придумаю и заработаю достаточно денег на безбедную жизнь своих близких и родных людей. За этими мыслями я совсем не заметил, как вырубился, оказавшись в крепких объятиях Морфея.