Обратный счет

Зосимкина Марина

микробом злой тоски. Тем не менее, если уж она вытащила ее из передряги, то

теперь придется продолжать творить добрые дела, успокаивать и вытирать

сопли.

Инка еще плеснула, и они снова выпили, сунув в рот по маслинке. Тут

выяснилось, что самобичевание вкупе с самообличением ей уже надоело, и она

перешла в атаку, хотя никто ее не думал задевать.

– Вот ты на меня с осуждением, а что ты обо мне знаешь? Ты хоть

знаешь, каково это – смотреться

в зеркало и видеть, что сделалось с твоим

отражением? Как оно изменилось? И наблюдать изо дня в день, как оно

продолжает меняться? Обрати внимание – бессильно наблюдать. И понимать,

что это даже не старость. Это ее преддверие. Но старость уже тебя ждет, где-то

тут, поблизости, в засаде. Причем это будет именно твоя старость. Не тети

Нюры, не бабы Мани, а именно твоя. Персональная. А ты ведь уже привыкла

быть молодой, и тебе совершенно не хочется, чтобы без твоего согласия в тебе,

подчеркиваю, в тебе, а не в тете Мане, вдруг начала грузиться какая-то

программа самоликвидации. И в зеркале ты скоро увидишь не себя, а

сморщенную жабью морду. Или что у жабы, рыло? Прикинь, как весело. Так

весело, что выть хочется, веришь?

Надежде не было весело. Все-таки заразила ее Инка своим микробом,

как Надя ни вертелась. Она резко отодвинула свой стул, закинула ногу на ногу и

потянулась за сигаретой. И сказала холодно: «А ты, Инн, забей».

Инка заткнулась и уставилась на нее недоуменно. А Надежда

продолжила неприязненно, чеканя слова:

– Ты зачем время гонишь? Ты разве дура? Забей. Живи. Я не призываю

тебя прятать голову в песок, старость неминуема, но зачем ее приближать? У

тебя есть в запасе кусок жизни, у тебя есть еще несколько нормальных лет, так

ты сама хотя бы их не убивай. Сама себя не обкрадывай. Это все равно, что с

середины отпуска терзаться, что скоро нужно будет выходить на работу. И пол-

отпуска коту под хвост. Я тебе доступно объяснила?

– Наверно, ты права, – сказала, помедлив, Инесса. – Только ведь все

равно страшно. Тебе страшно не бывает, а, Надежда?

– Ну и чего именно ты боишься? – спросила ее Надежда, которая знала

ответ.

– То, что стану сморщенная и дряхлая. Что молодые будут на меня

смотреть брезгливо. Что отстану от жизни. Вообще не смогу ее больше догнать.

Я даже про смерть вспомнила, веришь? У меня как лампочка в башке

включилась – умирать-то все-таки придется!..

– От жизни ты не отстанешь, – спокойно проговорила Надежда. – Что в

ней может быть нового? Ну, слова появляются новые, да кое-что еще по

пустякам. Смартфоны вместо мобильников. А что некрасивые мы станем… Ты

знаешь, Инн, я передумала пластику делать. Ну ее к бесам. Какой-нибудь нерв

перережут и будешь ходить с вечной улыбкой. Или чего похуже. Да и толку от

операции мало. Через год опять кожа обвалится, так что не хочу. И тебе не

рекомендую. О чем это я?.. А, о наших старых мордах. Ну, значит, будем жить

со старыми мордами, и молодые будут смотреть на нас брезгливо. А мы

наплюем. Или потерпим. Не это главное.

– А ты знаешь, что главное? – с невеселой усмешкой спросила ее

Инесса.

– Главное, Инн, в старую сволочь не превратиться. И вообще, Инесска,

не того мы с тобой боимся. Оказывается, бояться надо, чтобы не умереть без

покаяния. Мне так один знакомый дьякон сказал. А он знает. Ты поняла,

кулема?

Инка кивнула. Но она была уже прилично подшофе, поэтому Надя

особенно ей не поверила.

Потом они выпили на посошок, и Инка, наконец, решилась сказать ей

генеральное спасибо. Со «спасибо» у нее всегда бывал напряг, но тут она с

собой справилась и конфузливо произнесла:

– Надежда, я тебе очень и очень обязана. Если бы не ты, точно бы меня

упекли. Спасибо тебе, Наденька. Я ведь понимаю, иногда я была к тебе строга,

даже, наверно, сгоряча и несправедлива. А ты, тем не менее, пришла ко мне на

помощь. Скажи, почему? Ведь могла же спокойно остаться в сторонке и ничего

не делать. А ты решила вмешаться.

И Надя ей ответила:

– Инесс, у меня просто не было выбора. Я, в принципе, так рассуждала,

что немножко КПЗ тебе не повредит, но если бы тебя забрали, мне пришлось

бы все это время кормить твоего негодяя кота. А ты знаешь, что у меня

аллергия.

– Ну, ты ж и змея, – выдохнула возмущенно Инесса.

– А что ты от меня ожидала услышать? – хмыкнула Надя.

– Знаешь, милочка, такого даже от тебя не ожидала.

В шестом часу позвонил Андрей и предупредил, что снова задержится. С

начала марта он проводил много времени в своем клубе, готовился к

соревнованиям. Через два месяца, как раз ко Дню победы, их клуб будет

проводить реконструкцию какого-то древнерусского сражения, и Надя

обязательно поедет на железнодорожную станцию Запашино, в нескольких

километрах от которой на краю большого поля расположатся двумя лагерями

войска «противников». Андрей будет выступать за дружину князя Мстислава, а

с кем им предстоит сражаться, Надя не запомнила, да и неважно. Кажется, с